Алексей Фомин - Жребий окаянный. Браслет

Надей вновь покивал, соглашаясь с доводами Валентина.

– А как же ты, Михайла, умудрился не замерзнуть в ту ночь?

– Мужик меня какой-то обнаружил и в церковь Михаила архангела отволок. – Упоминать Василия Блаженного Валентин не стал, опасаясь, что этот факт вызовет новую серию вопросов. – Сторож там – дядька Кондрат. Вот у него в будке я и отогрелся.

– Ладно. Найду я твоего Ваньку. Но… Брать его мне не за что, сам понимаешь. Дела-то нет.

– Угу, понимаю.

– Силке сообщу, а там подумаем вместе, как пощупать этого Ваньку. Ведь вы ж теперь каждый день вместе?

– Угу…

– Пусть Силка ко мне в околоток забегает. – Надей залез в карман, вытащил оттуда рубль, полученный от Валентина, покрутил его между пальцами и вновь опустил в карман. – Это хорошо, что вы нашли себе занятие. Уж, во всяком случае, лучше, чем лодырничать да пьянствовать. По крайней мере, заработок. И, как вижу, приличный. Но… Ты думай, Михайла, думай. Ты же в вашей шайке голова?

– Вроде того.

– Стаканчики эти ваши… Дело, конечно, это не запрещенное, но… Чувствую, ненадолго это. Как начнут о вас в городе говорить, так и запретят эту вашу… забаву. Больно у нее душок нехороший. Уж попы-то точно как прознают, так сразу вой подымут. Если уж они шахматы запретили… Одним словом, хорошо бы вам внешность свою как-то менять. Переодеваться, что ли… и имен своих никому не говорите. А то, боюсь, как бы потом скрываться не пришлось. Да тебе, Михайла, и сейчас скрываться надо. Но в нашем околотке я бумаге той хода не дам, так что наши стражники искать тебя не будут. А в город ты лучше и не суйся. Понятно?

– Угу…

– Так что думай, Михайла, думай.

Утро следующего дня началось в соответствии с уже заведенным порядком. К Михайле, в Гончарную слободу, явились Ероха и Сила. Оба так и горели энтузиазмом продолжить сегодня то, что так успешно началось вчера.

– Здорово! – поприветствовал их Валентин, выйдя на их стук из дома, и тут же огорошил известием, полученным вчера от Надея: – Мудр меня разыскивает. В городовую стражу заяву написал. Ты, Силка, беги сейчас ко мне домой и обязательно поговори с Ксанкой. Вызнай у нее обо всем, что за это время дома произошло. А мы пока с Ерохой сходим за барабаном и новые места присмотрим. Встречаемся там, где вчера работали.

Не задавая лишних вопросов, Сила умчался выполнять приказание, а Валентин с Ерохой отправились на торжище убивать время и дожидаться товарища. Сила появился через два с лишним часа и вот какие новости принес из митряевского дома. Ксанка безумно рада, что ее непутевый братец наконец-то объявился. Хотя мог бы это сделать и пораньше. Разговоров о ее замужестве Мудр больше не заводил (здесь Валентин ухмыльнулся: да, это сейчас для него новость номер один). Исчезновение Михайлы из дома заметили в тот же день, за обедом. Мудр ругался, как черт. Все решили, что Михайла опять загулял. Матушка очень опечалилась. Особенно когда он не появился и на второй день, и на третий. Ксанке удалось подслушать разговор Мудра с Ермилом. Мудр был рад – считал, что Михайла сгинул и больше никогда не объявится. Ермил же убеждал его, что Михайлу надо искать. Найдут труп – хорошо, значит, вопрос решился сам собой. А если Михайла просто сбежал и сейчас где-то прячется? Так он потом еще и гадить начнет. Надо его отыскать и сделать так, как Мудр Лукич задумывал. Мудр озадачился. С Ермилом и матушкой стали осматривать Михайлину комнату. Но толком, кроме Ксанки, его барахла никто не знает. А Ксанка сказала, что не хватает лишь одного комплекта одежды. Матушка расстроилась вконец, а Мудр вроде успокоился. Но Ермил продолжал подзуживать его, и Мудр все-таки пошел через несколько дней в управу городовой стражи и написал там бумагу о пропаже Михайлы. Из управы приходил обыщик. Опросил всех домашних и прислугу. Никто не видел, как уходил Михайла. Но обыщик оказался дотошным. Он опросил и соседей. И кто-то с другой стороны улицы рассказал ему, что в день исчезновения видел у митряевского дома двух молодых людей. Одного пониже, а другого повыше и покрепче. К ним вышел Михайла с узлом в руках, и они втроем ушли. Из этого обыщик сделал вывод, что Михайла жив, просто ушел из дома. Матушка обрадовалась, а Мудр стал чернее тучи. Зазвал обыщика в свою рабочую комнату и говорил с ним один на один. Но Ксанка весь разговор слышала (тут Валентин вновь улыбнулся). Обыщик ему сказал, что свое дело сделал. Михайла совершеннолетний и живет, где хочет. Он сознательно покинул отчий дом, и у обыщика нет оснований продолжать поиски. Он считает дело законченным. Мудр же попросил его не прекращать поиски и, видимо, чем-то подкрепил свою просьбу. Ксанка не могла видеть, что он что-либо дал обыщику, но тот перестал вдруг отнекиваться и согласился продолжить поиски. Ксанка же ждет не дождется, пока Михайла наконец-то обустроится и заберет ее тоже из этого дома.

Всю эту информацию Сила выложил им с Ерохой, что называется, на одном дыхании.

– Ч-черт, – процедил сквозь зубы Валентин. – Теперь он мне сядет на хвост… Нет, с Мудром как можно скорее надо что-то решать.

– И с Мудром надо решать, и с Ванькой Рыжим надо решать, – охотно поддержал его Ероха. – А для этого нужны деньги. Давайте начинать работать, а то народ вон собрался.

Валентин быстро огляделся вокруг себя. Они стоят, как три тополя на Плющихе, а вокруг них, в радиусе десяти метров, уже собирается толпа. Похоже, что вчерашние игроки не только сами явились, но и друзей с собой привели.

– Линяем отсюда, – шепнул Валентин приятелям. – Нехорошо, что они нас вместе видели. Пойдем на то место, которое мы сегодня присмотрели.

Сначала, когда троица сорвалась с места, собравшиеся поклонники азартных игр не сообразили, что происходит. Когда же до них дошло, троица уже скрылась из виду. Начали на новой площадке, как вчера. Сила вроде бы для собственного развлечения фокусничает со стаканами, двигая их по барабану. Подошел Ероха, поставил копейку. Выиграл. Тут уж втянулись и любопытствующие. Общая картина была аналогична вчерашней. Валентин и Ероха совсем не вмешивались в процесс, лишь внимательно наблюдали и за игроками, и за окружающей обстановкой. Выручка этого дня составила почти четыре рубля.

И так день потек за днем. Однако Валентин не мог сказать, что жизнь вошла в привычную колею, а их «забава» превратилась в рутину. Все ж таки ремесло наперсточника к спокойствию не располагает. Даже несмотря на то, что все проходило чинно-благородно, без каких-либо эксцессов, адреналинчик бурлил в крови. Да и необходимость быть все время настороже, постоянно обозревать окрестности и оценивать обстановку сказывалась. К концу рабочего дня парни были вымотаны, как если бы занимались тяжелой физической работой. По стихийно сложившейся традиции, как начинало темнеть, шли обедать и подсчитывали кассу. После этого расходились по домам. По дороге Силка один либо вместе с Валентином заходил к Надею в околоток. Вечером шестого дня Валентин решил пойти вместе с Силкой. Надей вышел сразу же. Был он улыбчив и вроде бы доволен собой.