Дмитрий Щёкин - Страна городов

Начавшееся приручение лошади и превращение ее в тягловое животное, дающее еще и мясо с молоком, выданное за исполнение пророчества, овладение металлургией в примитивном виде — сделало незыблемым авторитет жрецов. На момент нашего прихода ближайшие племена, связанные лошадями как средством транспорта, уже медленно, но верно превращались в протогосударство — особую историческую доклассовую общность людей.

Для нас за этим мудреным определением стояло то, что своими действиями по введению в обиход новых инструментов, отношением к человеческой жизни как высшей ценности, своей постановкой на первое место интересов собственных родов, мы изрядно напугали элиту Аркаима. И как во все времена, не обладая материальными стимулами для привлечения на свою сторону людей, будучи неспособными превзойти оппонента в материальном плане элита пошла на самый простой шаг — решила, что вопрос надо погасить силой. Просто и эффективно. Вот так.

Долг перед Высоким Небом повелевал — ничто не должно поколебать устоев племен синташтцев. Жрецы не знали, что тысячи лет спустя люди поймут — любая система, если ее не реформировать в соответствии с требованиями времени, идет к смерти кратчайшим путем. Соответственно попытка зафиксироваться в каком-то состоянии — это прямой путь к гибели. Увы, реакционеры это редко понимают. Любая система развивается по своим законам, и все, что рождается, должно когда-то погибнуть.

Жрец Высокого неба был стар, но сохранил живость ума и подвижность членов — здоровый образ жизни и воздержание от излишеств, присущее многим посвященным низшего ранга позволили дожить ему до почтенных пятидесяти четырех лет — малого круга. Он при принятии сана Верховного жреца отказался от собственного имени, посвятив себя служению Великому Небу. И все его помыслы были направлены лишь на служении. Он помнил, как закончился круг рождения города на новом месте и был возведен наружный круг, обложенный кирпичом-сырцом. Он многое помнил. Но не помнил такого — что бы какие-то пришлые обратили на себя такое внимание. Безымянный не помнил на своем веку ни такого оружия, ни орудий труда. Задумчиво перекладывая разложенные на роскошной пятнистой шкуре барса нож, наконечник стрелы, крючок и иглу из бронзы, жрец раз за разом обдумывал ситуацию. Пришлые — это безусловное зло. Зло не в том, что у них в руках неведомые орудия и знания. Зло в том, что этим знанием пришельцы охотно делятся с окружающими племенами. Безымянный всю свою жизнь потратил на укрепление авторитета Великого Неба среди племен народа городов. Тщательно сберегаемые от посторонних древние знания служили ему — и его сподвижникам опорой. А здесь — люди, которые раздают с легкостью, не требуя взамен ничего, знания, позволяющие человеку стать равным богам и духам. Да что там равным! Просто не обращать на них внимания…. Человек, который всегда будет сыт и одет, который может позволить себе больше, чем даже элита города — не понесет богатых даров к жертвенному костру в центре поселения и к знающему, сидящему у этого костра богатые дары. Зачем ему просить у духа что-то, если он и сам добудет с легкостью все, что ему надо?

А может все таки пришлые что то берут взамен отдаваемых ими знаний и вещей? Вот! Разгадка! Берут, как он сразу не догадался — они берут от племен подчинение и послушание. Если раньше непререкаемыми были жрецы Великого Неба, к ним стекалось богатство окрестных земель — то теперь такого не будет. Не будет. Если вождя — выскочку не остановить!

Жрец махнул рукой младшему посвященному, замершему у входа в дом в ожидании приказов. Распростертое в белой накидке тело вызывало у него столько же эмоций, сколько и немудренное ложе у стены, и маленький столик в центре комнаты, застеленный шкурой, на которой сейчас покоились странные вещи пришельцев.

— Позови ко мне военного вождя — начальника над стражей.

Пятясь и кланяясь, служка задом наперед на коленках выполз из комнаты. Через некоторое время в комнату грузно вполз, тоже на коленях, военный вождь. Стоять перед Безымянным можно было только на площади, в дни проведения обрядов и поклонений Небу.

— Чего изволит Знающий волю Небес?

— Ты слышал о новом племени с полуночи, появившемся недавно у берега Святого Озера, на Острове Неживых?

— Да.

— Ты понимаешь, что они, нарушив волю духов Неба, осквернили приют мертвых, и теперь никому из нас, пока племя осквернителей не будет уничтожено или изгнано, не знать посмертного покоя и не уйти на небеса?

— Да, но….

— Никаких «Но». Сколько стражей у тебя сейчас?

— Пятьдесят человек вместе с учениками стражников — младшими посвященными воинского круга, в городе. Двадцать — на дальних выгонах. Они тренируются объезжать коней для боевых колесниц.

— Сколько колесниц в городе, в твоем распоряжении?

— Десять, Великий.

— Они готовы?

— Полностью Великий, и ко всему….

— Думаю, что таких мер не потребуется, но… спрячь за стоянками людей с полуночи все колесницы, в готовности разнести гнездо осквернителей. Как только возничие услышат сигнал, они должны быть готовы разнести гнездо скверны своими упряжками, уничтожив всех, кто попадет под колесницу. А пешие воины должны помочь им в этом благородном и богоугодном деле.

Начальник стражи не первый год занимал эту должность. Он прекрасно знал и понимал жреца — хитрый старый хрыч решил как обычно, одним ударом убить двух зайцев — и показать силу Неба, покарав настоящих или мнимых отступников, и добавить в хранилища города новых богатств, отнятых у отступников. Все правильно, — город — государство богатеет, отступники — чужаки караются на страх своим возможным еретикам, а про чужаков думать — только голову себе забивать, да и кого их мнение и когда интересовало? Переход к земледелию и приручение лошади на этом этапе сыграл злую шутку с Городом. Разбогатев и набрав силу, народ Города Неба стал давить окружающие племена. Племя Высокого Неба стало своеобразной элитой. Нижний город уже населяли простые работники, зачастую — соседних племен, или плоды смешанных союзов людей племени и соседей. Элита превратилась в верхушку — паразит, живущую за счет старых накоплений знания, сделавшую своей сверх идеей распространение культа Великого Неба окрест.

Богатство и сила государства не всегда на пользу его населению. Иногда они приводят к тому, что народ перестает работать, думать и развиваться, а иногда даже считает себя вправе подавлять другие народы, навязывать им свою волю. И в этом случае против него выступает не только сопротивление подавляемого народа.

Жрецы остановились в развитии. Поселение жадно ловило волеизъявления «знающих», ревностно исполняя ее. В рамках возможностей города элита отказа не имела ни в чем — ни в одеждах, ни в еде, ни в женщинах. И они, зарвавшиеся, избалованные слепым повиновением окружающих, сделали роковую ошибку. Они решили подавить не сделавшее им ничего плохого новое племя и подчинить его себе.