Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

Латиняне искали источники продовольствия и Пасху 1205 года провели в фуражировках, строительстве осадных орудий и создании подкопов, чтобы получить возможность войти в город. В это время Иоаница приближался, и наконец 13 апреля передовые разъезды куманов натолкнулись на лагерь рыцарей Запада. Была объявлена тревога, рыцари бросились на неприятеля. Куманы были отогнаны, но на сей раз традиционная дисциплина латинян дала сбой. Они бросились в погоню и быстро рассредоточились. Куманы развернулись и обрушили на противника тучу стрел, ранив множество лошадей, хотя убито было лишь небольшое их количество. Войско латинян развернулись и отступило, хотя и с трудом.

Руководители крестоносцев пришли в ярость. Было созвано собрание, на котором говорилось о более жестком контроле за дисциплиной, затем отданы приказы, запрещающие без команды делать за пределами лагеря что-либо, кроме построения в боевой порядок. Без ясного распоряжения никто не должен был трогаться с места. Вся армия знала о предстоящем на следующий день крупном сражении, так что на следующее утро была отслужена месса, и воины исповедовались в своих грехах.

В начале дня куманы снова бросились вперед. Первым из лагеря вышел Людовик де Блуа. Увы, он совершенно забыл о вчерашней договоренности и кинулся в погоню за врагом, вынуждая Балдуина следовать за ним. Возможно, Людовик пытался компенсировать вызванное болезнью свое отсутствие во время покорения Константинополя. В таком случае, стремление к подвигу перешло границы дисциплины, за что пришлось дорого расплатиться. Азарт погони воодушевил людей Людовика, они мчались за язычниками, неизбежно теряя боевой порядок и уставая. Именно на это и рассчитывал неприятель. Накануне куманы уже продемонстрировали, что их выносливые лошади и опытные всадники прекрасно умеют разворачиваться во время отступления. Множество раз армии крестоносцев бывали разбиты турецкими или сирийскими войсками, выполнявшими тот же маневр. Порывистость графа де Блуа означала, что еще одно воинское подразделение должно было присоединиться к этому печальному списку. Мощь атаки латинян неизбежно уменьшалась шириной фронта, и куманы, развернувшись, с криками ринулись на рыцарей Запада, осыпая их стрелами.

Часть менее опытных воинов (возможно, набранных в Константинополе), испуганных таким оборотом, ударилась в панику, и линия начала стремительно распадаться. Балдуин был вынужден следовать за первым отрядом. Он настиг сражавшихся и оказался неподалеку от Людовика. Граф был ранен и вскоре был выбит из седла. Среди неистовства битвы латинские рыцари ринулись к поверженному воину. Они отогнали куманов от графа Людовика и в вихре боя освободили небольшое пространство, достаточное, чтобы поднять его на ноги и осмотреть раны. Его просили вернуться в лагерь, поскольку они оказались серьезными, но граф отказался: «Господь не попустит мне бежать с поля битвы и покинуть императора».

Несмотря на храбрость латинян, количественный перевес неприятеля постепенно сказывался, и рыцари начали падать один за другим. Но Балдуин продолжал подстегивать своих воинов. Он поклялся сражаться до последнего и оборонялся с невероятной отвагой, но на сей раз рыцарской верности и умения было недостаточно. Куманы постепенно окружали свою жертву. Учитывая количество сражений, в которых довелось побывать латинянам, удача наконец-то отвернулась от них. «В конце концов, поскольку Господь попустил такое бедствие, французы были разбиты», — скорбел Виллардуэн. [615] GV, 122. Людовик был убит, а император Балдуин попал в плен. Куманы убили многих ветеранов, и за одно сражение значительная часть элиты крестоносцев оказалась уничтожена.

Уцелевшие в бою вернулись в лагерь, где дежурил Виллардуэн. Уже был полдень, и он собрал отряд, чтобы попытаться задержать преследование куманами его ослабевших соратников. Их усилия увенчались успехом, и к вечеру язычники отступили. Виллардуэн оказался старшим среди уцелевших французских ноблей. Он направил известие о поражении венецианцам, которые не участвовали в дневном сражении. Дож и Жоффруа наверняка чувствовали себя разбитыми. Император был пленен, множество близких друзей и отважных рыцарей погибло. Единственной оставшейся возможностью было отступление. Осмотрительный Дандоло предложил лучший способ опередить Иоаницу. Он посоветовал Виллардуэну вплоть до самой ночи держать часть войска в боевом порядке за пределами лагеря. Наконец куманы вернулись в свой лагерь на другой стороне от Адрианополя. Дож сам обошел палатки, ободряя латинян и повелевая им надеть доспехи и ждать распоряжений. Когда полностью стемнело, крестоносцы бесшумно снялись с лагеря и отступили. То, что куманы отошли с поля, помогло остаться незамеченными.

Целью латинян был Родосто, располагавшийся на побережье в трех днях пути, но раненые не позволяли двигаться быстро. Часть ломбардцев отделилась и за два дня добралась до Константинополя, где передал печальную весть папскому легату Пьетро Капуано и Конону Бетюнскому, остававшемуся ответственным за город.

Пока разбитые войска продвигались к Родосто, им повстречались соратники, направлявшиеся из Малой Азии, чтобы соединиться с основными силами. Многие из них, как и Пьер де Брасье, были вассалами графа Людовика, они оказались сражены известием о гибели своего господина. Однако времени для скорби не оставалось. Иоаница подошел к Адрианополю и, обнаружив, что латиняне бежали, пустился в погоню. Виллардуэн поставил присоединившиеся войска в арьергард, продолжая движение к Родосто на максимальной скорости. Им удалось без новых потерь достичь города, где они соединились с Генрихом Фландрским и новым подкреплением.

Соединись все силы прежде нападения на Адрианополь, исход кампании — при условии строгой дисциплины — мог оказаться другим. Теперь же латиняне оказались в очень опасном положении. Генрих Фландрский до возвращения брата из плена был назначен регентом империи. Тем временем армия Иоаницы опустошала земли, и почти вся континентальная часть Латинской империи перешла под власть болгарского короля.

Вернувшись в Константинополь, оставшиеся лидеры крестоносцев решили обратиться за помощью к папе Иннокентию, а также к Фландрии, Франции и другим западным государствам. Поступая так, они следовали давней традиции христианских поселенцев на Святой Земле. В течение всего XII века поселенцы в Леванте обращались к своим собратьям-католикам в поисках военной и финансовой помощи. Иногда их чаяния вознаграждались новым крестовым походом. Чаще же на воззвания откликались только небольшие группы рыцарей — поскольку, за исключением нескольких важных происшествий, например, падения Иерусалима в 1187 году, остальные были слишком заняты своими собственными делами, чтобы оказывать помощь другим. [616] Phillips, Defenders of the Holy Land, passim. В 1205 году латиняне избрали епископа Суассонского и двух старших французских рыцарей, чтобы поведать о своих проблемах, а остальные остались в Константинополе, трепеща за свою судьбу.