Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

Кроме этих фигур, в Экри в ряды крестоносцев вступили Рейно де Монмираль, кузен Тибо и Людовика, и Симон де Монфор, впоследствии прославившийся как руководитель мрачного крестового похода против ереси катаров на юге Франции в 1208–1209 годах. Симон уже сражался на Святой Земле в 1198–1199 годах и был готов вновь связать себя с крестоносцами. [120] Longnon, Les compagnons de Villehardouin, 18, 20, 113.

Другая группа волонтеров возникла в районе Иль-де-Франс близ Парижа. Ее лидером стал епископ Нивель Суассонский. Вхождение в состав крестоносцев выдающегося церковного деятеля в истории движения встречалось неоднократно. Зачастую такие персоны оказывались близкими родственниками видной знати. Они были нужны для духовного руководства войсками, регулярного осуществления богослужений, а также необходимого перед крупными битвами покаяния и отпущения грехов воинов.

В Северной Европе постепенно начала подниматься волна энтузиазма по поводу крестового похода. 23 февраля 1200 года, в Пепельную среду {12} 12 Первый день Великого поста у католиков. (Прим. перев.) , граф Балдуин Фландрский вместе со своей женой Марией объявили в городе Брюгге о присоединении к рядам крестоносцев. Именно графы Фландрии более чем кто бы то ни было среди знати на Западе могли похвастать долгой и насыщенной историей участия в крестовых походах. Граф Робер II был одним из героев Первого крестового похода; граф Шарль Добрый год сражался, защищая Святую Землю около 1108 года; граф Тьерри предпринял не менее четырех походов в Левант в 1139, 1146–1149, 1157–1158 и 1164 годах — уникальное свидетельство выносливости и благочестия; граф Филипп был в Леванте в 1177–1178 годах и погиб под Акрой в 1191-м. С такой родословной решение Балдуина стать крестоносцем, видимо, можно было считать лишь вопросом времени. [121] GV, 30; Wolff, «Baldwin of Flanders and Hainault».

Самому графу исполнилось двадцать восемь, его жене Марии — двадцать шесть. Она была сестрой Тибо Шампанского, а потому тоже унаследовала крепкие традиции крестоносцев и связь с правящим домом Иерусалима. Балдуин и Мария были помолвлены еще в младенчестве, а повенчались, когда им было четырнадцать и двенадцать лет соответственно. В отличие от многих подобных браков средневекового периода, отношения между ними (насколько мы можем судить) оставались очень теплыми. Жильбер Монский, современный им летописец, писал о «палящей страсти» Балдуина к Марии, восхваляя его за отвержение всех остальных женщин, что среди высокопоставленных особ по тем временам было редкостью. Граф был счастлив со своей супругой и не обращался к обычному в высших кругах средневекового общества коллекционированию вокруг неудавшегося брака проституток и случайных связей. Даже в официальных документах Балдуин предпочитает высказывать Марии восхищение. Вместо обычного именования свидетеля при составлении хартии он называет ее «моя прекрасная супруга», «моя обожаемая жена» или «драгоценнейшая супруга», что едва ли можно отнести к сухому языку дипломатии. И это не дань условности, а признак преданной любви Балдуина. Это его чувство было широко известно. Византийский автор Никита Хониат {13} 13 Никита Хониат (1155–1217) — византийский историк, чиновник в администрации Комнинов, автор труда «История», начинающегося с царствования императора Иоанна Комнина. С 1206 года жил в Никее. (Прим. ред.) , обычно настроенный враждебно по отношению к выходцам с Запада, разорившим возлюбленный им Константинополь, писал о Балдуине: «Кроме того, он был благочестив и, как говорят, воздержан в поведении. Все долгое время разлуки со своей любимой супругой он не бросил даже взгляда на другую женщину», Судя по всему, Балдуин и от своих соратников-крестоносцев ожидал такого же сдержанного поведения, поскольку, как пишет дальше Никита: «Интересно, что два раза в неделю по вечерам его глашатай возвещал, что никто из спящих во дворце не должен вступать в связь с женщиной, если только та не является его законной супругой». [122] NC, 328.

В то время как Балдуин и Мария присоединились к крестоносцам, она ждала первого ребенка. Это оказалась девочка, Жоан, родившаяся в конце 1199 или в начале 1200 года. Присутствие в походе вместе с вождями их жен не было чем-то из ряда вон выходящим. Ярким (хотя и печальным) примером могла служить бабушка Марии, Элеонора Аквитанская. Сам Ричард Львиное Сердце женился на своей невесте Беренгарии Наваррской на Кипре по пути на восток во время Третьего крестового похода. Кроме личных чувств и естественного желания быть вместе, религиозное рвение, необходимость иметь наследника и возможность предоставления лордом защиты и прокормления своей семьи вполне объясняло, почему в крестовых походах могли оказываться и женщины вроде Марии.

Много других фламандцев, включая брата Балдуина, Генриха, тоже отправились с крестоносцами к Святой Земле, сформировав мощный и хорошо обученный контингент, в который входило несколько ветеранов Третьего крестового похода, а также множество людей, в семьях которых традиция участия в крестовых походах восходила к началу XII века.

Виллардуэн отмечает, что после заявления фламандцев желание присоединиться к крестоносцам выразили также граф Гуго де Сен-Поль, граф Петер Амьенский и граф Жоффруа де Перше — трое видных представителя северофранцузской знати, а вместе с ними большое количество их рыцарей и оруженосцев. Для историков Четвертого крестового похода особый интерес представляет один из волонтеров. Среди вассалов Петера Амьенского был отмечен скромный рыцарь Робер де Клари, оставивший свои воспоминания об этой кампании, которые представляются одним из самых ярких и увлекательных описаний Четвертого крестового похода. Он вернулся из экспедиции в 1205 году, а в 1216-м записал или продиктовал свой труд. Он создан на старофранцузском, а не на латыни, которую традиционно использовали священнослужители. Робер излагал свои воспоминания с точки зрения простого рыцаря, который, в отличие от Виллардуэна, не был допущен к высшим уровням руководства, на которых принимались решения. Его труд насыщен рассуждениями относительно того, как и почему крестовый поход развивался именно таким образом. Личный опыт очевидца в Константинополе и захватывающее чувство восторга от размеров этого города добавляют живости рассказу де Клари и делают его ценнейшим историческим источником. Как и Виллардуэн, Робер перечисляет многих французов, влившихся в крестовый поход и «несших знамена», которые демонстрировали их статус состоятельных рыцарей. [123] GV, 30-1; RC, 32-3. Оценку мемуаров Робера де Клари в качестве источника см.: RС, 3-27, а также комментарии Андреа (Andrea) в «Эссе о первичных источниках»: ««Essay on Primary Sources» in Queller and Madden, Fourth Crusade, 302-3; a также Нобль (Noble), «The Importance of Old French Chronicles».