Вячеслав Дыкин - Гусариум (сборник)

– Протекторат? Более передовой европейской страны? А что, интересно! Возможно, такое управление послужит на пользу России?

– А ты помнишь, что будет во Франции через два года? – предостерегающе спросила Мара.

– Понятия не имею. Хотя… Наполеона свергнут и восстановят монархию?

– Вот именно! Но, выиграй он войну с Россией, этого не произойдет. Ведь союзные войска в основном состояли из русских корпусов! При взятии Парижа, кстати, погибнет много тысяч человек, цвет русского воинства. А они могли бы сыграть свою роль при восстании декабристов…

– Но ведь восстания тогда не будет?

– Сложно сказать. Многое зависит от Франции и Наполеона лично. Даже сейчас, в двенадцатом году, он уже слишком непопулярен; думаю, больше пяти лет не продержится. Что же будет дальше?

– С одной стороны, он будет слишком слаб, чтобы удержать власть, с другой – слишком силен, чтобы интервенция могла победить его одним ударом. Францию ждет гражданская война? А что, если… – Катя замолчала. – Если он пойдет на сделку с французской аристократией?

– Ты неплохо разбираешься в истории, – заметила Мара. – И в политике.

– Я люблю исторические фильмы, – не без удовольствия ответила девушка.

– Полезное увлечение! Тогда скажи, как ты считаешь: если во Франции будет восстановлена монархия, то сохранят ли они протекторат над Россией? Или вернут императору самостоятельность как жест доброй воли?

– Ты не поняла! Я говорила про сделку! Сделку, а не капитуляцию! Подумай сама: что устроило бы Наполеона взамен Франции?

– Что? Ты думаешь?.. – Русалка казалась ошарашенной.

– Вот именно! Россия! Он возьмет себе Россию! А это значит – ни войн, ни революций, ни восстаний. По крайней мере, тех, что были у нас. Вместе с ним в страну переедет множество французов, начнет развиваться промышленность, культура. Всё станет другим, – Катя мечтательно улыбнулась. – А мне понравилось придумывать другую историю. Это как компьютерная игра.

– Игра? Я думала, ты хочешь не только придумать, но и переделать!

– Да что ты! Как? Я же говорила: нет, нет у меня пулемета! И вообще, я не стала бы стрелять в людей.

– Стрелять не надо. Можно очень просто сделать так, чтобы Россия капитулировала после Бородинского сражения.

– Очень просто?

– Конечно! Кто на войне самый главный?

– Главнокомандующий? Кутузов?

– Теперь смотри, – Мара приподнялась на локте и показала рукой на холм, где виднелся силуэт стреноженного коня Надежды. – Там французы. А там, – взмах на восток, где уже занималась тонкая полоска рассвета, – штаб, ставка. Понимаешь?

– Нет, – честно ответила девушка.

– Надо провести французов в ставку, – объяснила русалка. – Они схватят Кутузова. И всё, войне конец. Всё будет так, как ты придумала!

– На самом деле? Легко говорить, когда это – как игра. А когда понимаешь, что всё на самом деле, и могут пострадать конкретные живые люди? Не знаю, я что-то не готова…

– Тогда думай быстрее. До разлома осталось не так много времени, – Мара прикрыла глаза и замурлыкала, словно в полусне. – А так другие живые люди погибнут. Тысячи людей! Скольких можно было бы спасти… В какой чудесной стране ты могла бы жить…

– А у тебя чудесная страна? Сказочная? – тоже засыпая, бормотала Катя. – А драконы у вас есть? А эльфы? А баньши?..

– О да, у нас там сказочное царство! И баньши… баньши – особенно…

«26-го. Адский день! Я едва не оглохла от дикого, неумолкного рева обеих артиллерий. Ружейные пули, которые свистали, визжали, шикали и, как град, осыпали нас, не обращали на себя ничьего внимания; даже и тех, кого ранили, и они не слыхали их: до них ли было нам!.. Эскадрон наш ходил несколько раз в атаку; после одной, когда мы вернулись на позицию, я заметила девицу Ермолову, делавшую мне какие-то знаки. Спросившись у Подъямпольского, я подъехала к ней и спешилась. Она просила зачем-то пройти с ней и, без объяснений, поспешила к пруду, где мы встретились накануне. Мне показалось странным, что я повиновалась, не сопротивляясь и даже позабыв о воинском долге: не понимаю, как я могла оставить полк в разгар боя. У пруда нас ждала зеленовласая крестьянка; Ермолова, наконец, заговорила, и мне стало окончательно ясно, что она, бедняжка, повредилась умом: как будто уговаривала меня провести французов в Горки, чтобы они захватили Кутузова. До сих пор сомневаюсь, правильно ли я её поняла; может, напротив, она боялась, не сыщется ли предателя среди русского войска и хорошо ли обороняют ставку? Тут воля вернулась ко мне, и, заверив юную Ермолову, что всё будет хорошо и никто из русских здесь и не помыслит об измене, я проворно побежала обратно. Но за кустами натолкнулась на троих французских пехотинцев, неизвестно как сюда забредших. Может, это были даже некомбатанты, не знаю, но, завидев одинокого русского офицера, они с воплями бросились на меня. Без коня, одна против троих, я оказалась беспомощной и неминуемо пострадала бы, если бы не Екатерина Ермолова. Увидев, что происходит, она со страшным криком бросилась к нам, размахивая над головой блестящей саблей, неизвестно откуда у неё взявшейся. Вид её устрашил французов, и они позорно бежали, напоследок огрев меня по затылку, отчего я ненадолго лишилась чувств…»

– Это ты сделала саблю? – Катя быстро сняла куртку, свернула её и подсунула Надежде под голову.

– А чего ты бросилась на них с веткой? – недовольно ответила Мара. – Тебя могли убить. Лучше спасибо скажи.

– Спасибо. Но они напали на неё. Не могла же я просто стоять и смотреть? Пошли, платок намочу.

– Некогда, – Мара резко схватила девушку за руку. – Некогда тебе работать медсестрой. У тебя остался последний шанс. Слушай меня внимательно: французы недалеко ушли – я их остановлю, а ты отведешь в ставку.

– А ты… уверена, что это правильно?

– Катя, Катя! Ты же сама рассказывала, как всё изменится. Какая замечательная будет в России жизнь. Говорила, что разбираешься в истории. Я же просто хочу тебе помочь! Бежим!

– Бежим…

Они быстро обогнули высокие заросли и замерли почти одновременно. В двадцати метрах впереди, в небольшой ложбинке притаились трое в синих мундирах. По-видимому, французы высматривали пути отхода к своим.

– Это они? – шепотом спросила Катя, пятясь и прижимаясь к кустам.

– Они, они. То с палкой в атаку, то трусишь. Не бойся, не повернутся.

– Почему у них зеленые эполеты? Непривычно смотрится…

– Это шассеры, – помолчав, ответила Мара. – Вроде разведчиков. Думаю, они не просто так здесь оказались. Нам повезло: этих долго уговаривать не придется.

– Разведчики? – встрепенулась Катя. – Шпионы? Мы должны их…

– Позвать! Сейчас…