Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести

Король зашел в воду, умылся. Катрин с сытым удовольствием наблюдала за сильной мускулистой фигурой. В общем, ночь прошла с пользой.

Мужчина вытерся рубашкой. Потом мятая рубашка скрылась под застегнутой курткой. Челюсть стала жестче. Все, уже король.

Катрин села, подтянула колени к груди.

Король смотрел сверху вниз.

– Ночь была лучшей в моей жизни.

– Будут еще лучше.

– Может быть. Но такой больше не будет.

– Не будет, – согласилась девушка.

– Я готов, как в глупой сказке, отдать половину королевства. Готов отдать все, лишь бы ты осталась. Но ты же не возьмешь.

– Даже половина королевства – слишком громоздкая вещь для меня, – пробурчала Катрин. Ей было неудобно, в мужском взгляде темнела настоящая скорбь. – Мне ничего не нужно, мой король. Легче груз – короче дорога.

– Знаю и не хочу тебя обременять. Обещаю встретиться с леди Гиатой и вспомнить все, что ты говорила. Обещаю не вмешиваться в дела Медвежьей долины и оказать помощь и защиту в случае необходимости.

– Спасибо. Для меня это очень важно.

– Твои люди всегда будут желанными гостями в Тинтадже. И твоя подруга тоже. Если не будет опрометчиво нарываться.

– Она не будет, – улыбнулась Катрин.

– Наверное, это все, что я могу сделать для тебя. Я могу просить принять подарок? Он не будет тяготить тебя.

– Почему нет? Где этот караван верблюдов?

На воду легли первые оранжевые лучи встающего солнца. Широкая река все так же плавно стремила свои воды куда-то в неведомое. В белое пятно на карте, в чистый, не расписанный названиями гор и рек мир.

Катрин неохотно потянулась к одежде.

Король ушел не оглядываясь. И хорошо, ибо монарх был близок к новым соплям. А сопливый монарх – первый симптом государственной эпидемии гриппа. Вируса, которого здесь быть не может. Значит, и не будет.

Катрин посмотрела на подарки. Серебряный, с крошечными, но дивно чистыми сапфирами и изумрудами, браслет и небольшая фляга. Да, лучший джин земель Ворона. «Выпей, когда найдешь то, что ищешь». Нет уж, когда мужчины преподносят тебе на прощание спиртное, пора завязывать с алкоголем. Тем более что в баклаге может оказаться не только чистый джин…

Шпионка широко размахнулась – фляга булькнула в воду где-то на середине реки. Эх, пусть кто-нибудь другой выпускает этого «джина». А память в браслете останется.

Катрин пошла умываться.

– Холодно, – задумчиво прошипела Блоод.

Энгус и Катрин изумленно воззрились на подругу. Вообще-то холодно было уже давно. Четвертый день путники двигались по узкой дороге среди каменных обвалов. Все вокруг припорошил жиденький снежок. Если бы снега было больше, среди промерзших глыб было бы поуютнее. Сейчас порывы ледяного ветра срывали со скал белую пыль, швыряли в лицо и за шиворот. Яркое солнце, временами проглядывающее сквозь висящую над ущельями туманную завесу, путешественникам совсем не помогало. Бедной Блоод пришлось защищать глаза в пять слоев. Друзья своим внешним видом от замотанной ланон-ши не слишком отличались – в качестве платков и шарфов было использовано все, что можно. Катрин опасалась, что еще денек-другой, и сопли с бесчувственного носа придется откалывать ножом. Перевал казался недостижимым…

До этих проклятых мест шли шестнадцать дней по практически безлюдной горной дороге. За это время путники встретили единственный торговый караван, да два раза удалось переночевать в горских шатрах, весьма похожих на знакомые Катрин по телепередачам юрты. Встречали путников гостеприимно, ненавязчиво удивлялись малочисленности отряда, вызывались проводить. Катрин вежливо отказывалась – у местных жителей хватало собственных забот. Места были глухие: основные поселения горных кланов располагались севернее и южнее неприветливых перевалов. Действительно, те кручи казались просто курортом по сравнению с сегодняшним бесконечным подъемом. Иногда шпионке казалось, что они заблудились. Но дорога, местами больше похожая на козью тропу, оставалась одна-единственная. Временами попадались сломанные колеса и кости павших лошадей. То, что купцы умудрялись пробиваться здесь со своими громоздкими фургонами, было просто чудом каким-то.

Вечером путешественники едва наскребли топлива для костра. Вкуса похлебки Катрин не чувствовала, счастливая тем, что в желудок вообще попадает горячее. В разреженном воздухе костер горел отвратительно. Куски баранины едва успевали обвариться. Хотелось скорее лечь и согреться. Уже несколько дней путники спали втроем. Так было теплее, хотя и ненамного. Блоод даже под двумя плащами оставалась прохладной, а Энгус был мелковат для полноценной грелки. Катрин подумывала, что занятие сексом с тремя-четырьмя огромными потными неграми не такая уж отвратная идея. В теории, конечно. Обстановка настолько не располагала к любви, что даже суккуб не проявляла энтузиазма. Бедняжка Бло, у ланон-ши даже не было возможности свернуться привычным клубочком.

Катрин простучала зубами все отведенное темнотой время для отдыха. Завывал ветер, шуршали по плащу заряды снежной крупы. Девушка даже не слышала дыхания соседей по ложу. Только в поясницу упирались колени Блоод да вздрагивали руки, обнимавшие талию Катрин. Энгус невежливо обратился спиной к своей леди. Зато у него была замечательно теплая задница.

Утром путники проснулись в бело-розовом мире. За ночь ветер стих, снег лежал слепящим ковром. Блоод, раздраженно шипя, принялась защищать глаза. Катрин помогла затянуть повязку, потом девушки выползли из-под отяжелевших от снега одеял. Мир вокруг оказался невыносимо невинен и слепящ. Все оттенки розового залили склоны. Шар восходящего солнца раскачивался на пиках далекого хребта – этакий великолепнейший сказочный торшер. На склонах, куда не успел докатиться розовый восторг новорожденного дня, еще лежала траурная белизна. Лошади стояли неподвижно, укрытые все теми же бело-розовыми попонами.

Содрогаясь от холода, Катрин подхватила плащ. Энгус жалобно застонал.

…Следы тянулись вокруг лагеря. Еще одна цепочка, диаметром поменьше, взяла в кольцо лошадей. И совсем короткая вереница следочков окаймляла лежку людей. Катрин с ужасом поняла, что кто-то совсем недавно стоял чуть ли не у нее на голове. Четкие отпечатки маленьких ступней с пятью крошечными пальчиками.

Катрин была готова поклясться, что путников рассматривал пятилетний ребенок.

– Я ничего не чувствовала, – прошептала суккуб.

Катрин пошла по следам. У края дороги обнаружилась характерная промоина, оставленная желтоватой струйкой. Потом следы маленьких ступней исчезли. Следующий отпечаток шпионка заметила лишь случайно, взглянув на скалу выше по склону. Кем бы ни было маленькое создание, прыгало-скакало оно по-чемпионски.