Василий Сахаров - Тропы Трояна

— Про тропу Трояна я кое-что знаю, — ответил Зван. — Но, прежде всего, хотелось бы понять, почему такой человек как ты, Вадим, воин и вождь, интересуется этим.

Первым моим желанием, скрывать не стану, было промолчать. Ведь если про древний секрет знает ограниченный круг людей, то зачем мне с кем-то делиться информацией? Незачем, ибо это преимущество перед остальными. Однако Зван человек, жизнь которого посвящена сбору и анализу знаний. Он не думает о личной выгоде, впрочем, как и другие служители славянских богов. Поэтому отмалчиваться не стоило. Опять же, если со мной что-то случится, то о схроне Всеслава Брячиславича должен знать еще кто-то. Так пусть это будет летописец, который, в случае моей гибели, поделится своими догадками с Доброгой или Ростичем. Глядишь, им это поможет или пригодится.

— Ты Василько Святославича помнишь? — помедлив, сказал я.

— Князя полоцкого? Конечно, помню.

— Так вот он открыл мне секрет своего предка, Всеслава-чародея, и есть думка, что я найду выход на тропу Трояна.

— Понятно, — Зван пригладил раскрытой ладонью взъерошенные волосы, и добавил: — Только тропа не одна. Это сеть невидимых дорог, которые опутывают весь наш мир.

— Так-так, — я присел напротив парня и поймал его взгляд. — Рассказывай, что знаешь.

— Давным-давно…

— Вот только давай без предисловий, — оборвал я его. — Четко и сухо, только факты.

— Но тогда рассказ будет коротким.

— Меня это устраивает.

— Как скажешь, Вадим, — парень шмыгнул носом и продолжил: — Когда наши предки пришли на Днепр, а затем двинулись в Европу, то они обладали знаниями великих прародителей. Но со временем многое было забыто и утеряно, и тропы Трояна, потомка самого Триглава, который пользовался ими с такой легкостью, словно это обычные дороги, тоже превратились в легенду. Некоторые бояны еще вспоминают их, но без понимания того, что же это такое, и последним, кто выходил на призрачные тропы был Всеслав-чародей. Да и то, он использовал лишь пару тропинок и мог попасть на них только в обличье волка, наверное, так ему было легче.

— И что, правда, будто эти тропы позволяют перескакивать тысячи километров?

— Да, все так.

— А кто их создал?

— Имеется две басни о том, как они возникли. Первая гласит, что между мирами Яви и Нави находится прослойка, призрачное пространство, в котором обитают страшные чудовища. Они бесплотны в мире Яви и являются порождениями мира мертвых, и в этом пространстве у них есть свои особые пути, которые огибают всю нашу землю-матушку. И коли найти вход в это пространство, то по дорогам призраков можно быстро путешествовать. Конечно, если чудовища не съедят такого путника. Ну, а вторая басня говорит примерно то же самое, только несколько иначе. Невидимые пути пронизывают весь мир Яви, словно вены на теле человека. Но они были созданы нашими богами, дабы экономить силы и быстро перемещаться с места на место. Ну, а после того как великие предки покинули нас, там поселились порождения тьмы, которые не дают ведунам свободно разгуливать по этим дорогам. Вот и позабыли про них, а Всеслав секрет от полоцких волхвов узнал.

— Ясно. Описания путешествий по чудесным тропам имеются?

— Да. В старых книгах кое-что расписано.

— Прямо сейчас что-то рассказать можешь?

— Пожалуй, что смогу. В одном старом свитке сказано, что ведун Борей ступил на зыбкую тропу, вокруг которой был густой туман, где прятались чудовища. Затем они напали на него, но он отбился, а затем прошел сотню шагов, свернул на другую тропу, вышел из нее в реальный мир и оказался в стране, где живут невысокие люди с узкими глазами. Потом он дождался часа, когда вход на тропу открылся вновь, и без опаски вернулся домой.

— Его дом остров Руян?

— Не знаю. В свитке ничего такого не было.

— Это все?

— Нет. Еще есть много подобных описаний. Но сразу все не упомнишь, надо выписки делать.

— И ты сделаешь для меня такой список?

— Конечно, ведь это не тайна, а ты не чужак.

— И когда он будет готов?

— Коли прямо сейчас начать, то к утру работу сделаю.

— Сделай, Зван, — я хлопнул летописца по плечу, — и за мной не заржавеет. Я добро ценить умею и тех, кто мне помогал, никогда не забывал.

— Разве дело в награде, — парень поднялся и направился к стеллажам. — Главное, на мой взгляд, людям помогать. Опять же Векомир тебя сильно ценил и уважал, а он мне, словно второй отец.

— Да, хороший человек был, — согласился я с парнем и спросил его: — Может, тебе помочь?

— Нет. Не надо. Сам я быстрее все сделаю. Утром труд окончу, а потом что? Куда тебе список занести?

— Я сам подойду.

— Ну, как знаешь, Вадим.

Летописец зарылся в пыльные свитки и книги, а я решил ему не мешать и вернулся в город, где гуляли воины дружины.

Ночь прошла легко. Я веселился и ни о чем плохом не думал, а на рассвете, еще слегка хмельной и не выспавшийся, находился перед храмом, вызвал Дубка и получил то, что хотел, пятнадцать исписанных мелким убористым почерком листов с описаниями троп Трояна. В общем, самые обычные кусочки информации, сложив которые, тем не менее, можно составить какую-то систему координат и для своего личного пользования написать инструкцию по безопасности. Но это все ожидало меня несколько позже, когда выйдем в море, а пока у меня имелось еще одно дело.

Воины, которые сопровождали меня в Аркону, стянулись к городским воротам. Здесь нас уже ожидали лошади, и мы помчались в Чарушу, где находился мой дом на острове Руян. Добрались до места быстро. Драккары были готовы к отплытию, и я решил не медлить. Выходим в море. И пока пруссы, варяги и дружинники Берладника грузили на корабли бочонки с водой и продовольствие, командир варогов, рыжий Торарин Мох построил своих бойцов во дворе терема.

Я замер перед ними и, глядя в глаза юношей, этнических датчан, многие из которых успели повоевать, знал, что для них Вадим Сокол не просто вождь, а пример для подражания и духовный лидер. Так их воспитали волхвы и старые воины. Поэтому каждый варог считает себя славянином, бог этих молодых волков Яровит, а мое слово для них непреложный закон. Бывает, порой, я чувствую себя виноватым, что с моей подачи психика этих мальчишек была исковеркана. Однако потом я вспоминаю разоренные крестоносцами города и сожженные поселения, и все проходит. Ведь если бы датских парней не взял под свою руку я, то они воевали бы на другой стороне, и шли в бой с именем Христа на устах, и убивали бы всякого, кто против креста на своей шее и душе. Так что пусть они режут наших врагов, а не наших жен и детей. Здесь все просто.

— Вождь, — передо мной остановился Торарин, — отряд варогов в количестве четырех десятков построен.

— Хорошо, — бросил я ему и, еще раз пробежав взглядом по славянским янычарам, спросил: — Парней отобрал?