Василий Сахаров - Тропы Трояна

— А как ты решишь вопрос земли с Бачманом и другими половецкими ханами?

— Ты меня слышал, вождь. Я воин Яровита и человек боя, а значит любой, кто встанет на моем пути, умрет. Мне не страшны ханы, люди из крови и плоти, и я знаю, что сильнее любого из них. Конечно, надо бы все решить миром и я постараюсь договориться, но если не получится, то в ход пойдут клинки.

Моя левая ладонь похлопала по рукояти меча, и после Торэмена, который отошел обратно в круг, начался базар. Вожди желали получить ответы на сотни вопросов сразу. Они пытались объять необъятное и порой несли откровенную чушь. Все это рассеивало внимание, но я держался и был терпелив, отвечал, убеждал, осторожно запугивал и настаивал на своем, и вскоре можно было переходить к общему голосованию. Однако перед этим следовало показать вождям мое воинское мастерство и сразу осадить недовольных, которые прятались в толпе и полушепотом постоянно отпускали в мою сторону едкие замечания и злые оскорбления. Жертва была выбрана быстро и, дождавшись еле слышного проклятия со стороны одного из вождей, я резко шагнул в его сторону и схватив за ворот халата высокого жилистого вояку с саблей на боку. Рывок, и я выкидываю его на середину открытого пространства. Он катится по зеленой траве и вскакивает на ноги. Шапка с меховой оторочкой и завязками сбилась на бок и обнажила гладко выбритую голову, взгляд у вождя яростный и темно-русые усы встали торчком. Судя по описанию Аслана, передо мной лидер рода Соух (Мороз) по имени Таман, хороший воин, но больно своенравный и самонадеянный, никакой власти не признает, кочует в основном по границам половецких орд, а живет грабежом. В общем, типичный «бага» — степной грабитель, и байгуш — конокрад. Он боец, конечно, сильный, и все про это знают, но тем почетней победа.

— Что ты сказал!? — надвигаясь на Тамана, прорычал я и потребовал: — Повтори свои грязные слова. Скажи их мне прямо в лицо, а не прячься за спинами уважаемых людей, которые думают о будущем своих сородичей.

Главы родов смолкли. Только мой противник и я. Он не может отступить, потеря лица и авторитета, а для меня вожак рода Соух жертва. Таман это понимает, ибо прирожденный воин, и на мгновение я подумал, что он отступит и склонит свою голову. Однако нет. Вождь выпрямил спину, выставил перед собой левую ногу, положил руку на саблю и произнес:

— Ты меня слышал, чужак. Я не верю тебе и посылаю наглого русича в задницу верблюда. Мой род не покорится, безродный пес.

— Тогда бой? — предложил я.

— Да, — согласился Таман.

Меч против сабли. Честная сталь решает спор. Круг уже имеется, а значит, разметку делать не надо, и свидетелей хватает, так что судья не нужен. Все по чести. Кто кого завалит, тот и прав.

Таман посмотрел мне в глаза и не выдержал прямого взгляда. Мой соперник отвернулся, а затем пошел в атаку. Замах! Резкий и быстрый, для моего противника, но не для меня. Полшага в сторону и клинок степняка просвистел слева. Новый удар вождя и я его отбил. Звенит металл и Таман плетет своим клинком узоры. Узкая стальная полоска рассекает воздух и поет песню смерти, но эта песня не для меня. Я спокоен и отбиваю смерть прочь. Противник это чувствует, и хотя он мог бы бросить оружие и склонить голову, вождь соухов на это не пойдет. Он понимает, что совершил роковую ошибку и должен за нее заплатить самым дорогим платежным средством, какое только есть у человека в мире Яви — жизнью.

— Дзан-г! Дзан-г! — бьются клинки. Удары, выпады и финты. Все красиво, словно хорошо поставленный танец, и я могу драться с вождем хоть весь день. Благо, силенок хватает, а после встречи с Яровитом я полон уверенности в себе. Однако помимо поединка есть еще и лидеры родов, и я когда я ощутил, что они заметили, с какой легкостью претендент на должность хана ведет бой, то решил его заканчивать. Игра в «кошки-мышки» подходит к концу.

Блеснув на солнце, сабля Тамана взлетела ввысь, после чего он должен был опустить клинок на мою голову. Но я не жду, пока он закончит свое красивое и отточенное долгими годами тренировок движение. Длинный шаг вперед. Слегка присел. Снизу вверх меч летит в тело Тамана и острие вонзается в его горло. Есть! Достал! Хруст хрящей и бульканье вырывающейся из рассеченных вен крови. После чего резкий рывок на себя. Сталь покидает тело вождя, а он, раскинув руки и, роняя саблю, падает на спину.

Оглядываюсь. Ни радостных криков, ни возгласов. Вожди смотрят на Тамана, и я обращаюсь к Кулибину:

— Возьми своих воинов и окружи кочевье рода Соух. Отныне сородичи Тамана подчиняются тебе. Всякого, кто схватится за оружие, убить. Любому, кто попытается сбежать, переломить хребет. Тех, кто готов подчиниться, не обижать. Выполняй!

— Будет исполнено.

Кулибин слегка поклонился и покинул круг. Ну, а я, в очередной раз, оглядев вождей, спросил их:

— Продолжим наш разговор?

Разумеется, переговоры были продолжены, и после полудня мою власть признали представители двадцати восьми родов, плюс Соух стали кулами (младшими братьями) Гэрэй. Таким было начало. Но до того момента, когда все встанет на свои места, было далеко. Я был уверен, что ночью минимум три кочевья попытаются удрать. Однако у них ничего не выйдет, ибо за вождями присматривали гэрэи, а черные клобуки были готовы подавить любое выступление против нового хана, то есть меня. Ну, а помимо того, я ощущал приближение угрозы. Значит, Бачман уже недалеко, и только после того, как мою власть над отколовшимися степняками признает этот половецкий хан, я смогу считаться настоящим повелителем вновь образованной орды, пока еще небольшой, но дайте срок, и она разрастется.

Я оказался прав. Ночью, сразу после праздничного пира, четыре кочевья попытались уйти. Но это были небольшие рода, и остановить их удалось без труда, одной только демонстрацией готовых к схватке конных сотен. А утром появились дозорные, которые доложили, что приближается шесть тысяч всадников хана Бачмана, которые находятся от нас в одном дневном переходе. Против моих тридцати двух сотен (включая триста черных клобуков), это были огромные силы, особенно если учитывать тот факт, что половина кочевников сразу же разбежится, ибо драться с половцами они не хотели.

Да вот только я не переживал. После дозорных в острог прибыли три десятка воинов, мои посланцы в Константинополь, которых возглавлял варяг Свойрад, несколько киевских наемников, и Валентин Кедрин. Помощь убийцы с душой волка, в том деле, которое я задумал, была как нельзя кстати. После чего, проведя краткий военный совет, я приказал собирать воинов. Пришла пора показать степнякам себе не только как одиночного бойца, превосходного мечника и неплохого дипломата, но и как полководца. Только это укрепит мою, пока еще шаткую власть, и поднимет авторитет Вадима Сокола, без которого в Диком поле человек не человек, а так, мошка. А значит, держись Бачман, я уже иду к тебе.