Дмитрий Бондарь - Стычки локального значения.

Суть бизнеса была проста: своим клиентам Ваня говорил, какую компанию в скором времени начнут дербанить злые рейдеры. Клиенты покупали акции этой компании и ждали, когда начнется схватка. Ведь в Америке она происходит по «цивилизованным» правилам: атакующий концерн начинал скупку акций поглощаемого концерна. Поглощаемый пытался не допустить к контрольному пакету своих бумаг атакующего и тоже влезал в скупку своих акций, цена на которые, разумеется, взлетала в подоблачные выси. Клиенты Бойского дожидались окончания схватки и сбрасывали свои бумаги победителю, легко наваривая за три-четыре месяца сам-пять. Бойский никогда не ошибался, как не ошибался и Фролов. Как не буду ошибаться и я в Европе.

Goodyear, Gulf Oil, Texaco — жертвы выбирались жирные, известные. Последние две — вообще из списка Семи Сестер — негласного альянса семи крупнейших мировых нефтедобывающих компаний, контролирующих рынок сырой нефти практически полностью. За исключением маленького кусочка, где хозяйничал мой подопечный Марк Рич со товарищем.

Но это был верхний этаж жульничества — недружественное поглощение с последующим разделом поглощенной компании на несколько частей: для продажи, перепрофилирования и оптимизации бизнеса. Реальность, как водится, была хорошо скрыта от глаз общественности, недоумевавшей — зачем «Дрексэл, Бернхэм и Лэмбиар» — компания, подарившая миру «гений» Майкла Милкена, вдруг влезла в эти странные игры и берет кредиты в банке под 6 % годовых, чтобы получить контроль над предприятием с доходностью в 3 % годовых? Действительно — экая нелепица! Если отождествить личные интересы владельцев фирмы и интересы их предприятия, такая операция — образец идиотизма! Но стоит понять, что эти интересы — не одно и то же, как все вставало на свои места: фирма, взявшая кредит в банке и влезшая в большую игру, должна была профукать этот кредит, обеспечив рост стоимости личных активов владельцев компании. Убытки вешаются на фирму, прибыль оседает на личных счетах ее владельца. Через некоторое время — фирма банкротится, а неутешный банкрот-хозяин едет на Багамы, чтобы начинать транжирить честно скопленные миллиарды и оплакивать со вдОвой мадам Клико судьбинушку «дитяти», загубленного коварным бизнесом и происками конкурентов.

Да, на самом деле и банкротство было необязательным условием. Это в прежние времена ценность акции определялась дивидендами по ней, а в век развитой информатики ценность бумаги определяется динамикой ее удорожания. А дивиденды — каменный век, крошки для птичек, интересные только нищему обывателю. Поэтому даже большой кредит, запущенный в скупку постоянно дорожающего актива, в расчете на средний показатель цены за период использования кредитного плеча, мог вполне обеспечить выплату процентов по кредиту просто за счет роста цены на актив.

Серега не прогадал, когда обратился к этим людям — они чуяли личную выгоду за сотню световых лет и отозвались на предложенную схему бешеным энтузиазмом.

А Бойский со своей клиентурой был нужен для создания массовки и ажиотажа. В конечном итоге все оказывались в выигрыше. Ну, кроме банков и поглощенных компаний. Но они не в счет. От банков не убудет, они свое возьмут в любом случае, а бедняжки поглощенные — просто славные имена в истории. И ничего больше.

Заодно жадный Айвэн обеспечивал неплохой приток комиссионных поступлений от удачных операций своих клиентов. Себе-то пару сотен миллионов он точно скопил. А сколько осело на серегиных счетах — даже боюсь представить. Мне еще расти и расти до таких масштабов.

Как сказал Серый — «экономика — это вовсе не наука, в приличном понимании этого слова. Наука — это способ обращения с физическими или математическими константами — числом пи, гравитационной постоянной, постоянной Больцмана или Планка, скоростью света… А наука, в которой константы задаются произвольно по щучьему хотению — никакая не данность свыше, а всего лишь игра с некоторыми гибкими правилами, которые, к тому же, можно менять в любой момент — как заблагорассудится и когда новые правила станут выгоднее старых». Из чего я сделал вывод, что бояться вообще нечего.

Но, кажется, наступили такие времена, когда не я один распробовал на вкус эту простую истину. Весь мир начал терять страх и ощущение реальности. Я имею в виду, конечно, финансовый мир — ту вселенную, где деньги создаются из ожиданий, ощущений, слов и намерений. Где не нужно стоять у станка, отмеряя количество бракованных деталей, где нет необходимости заниматься маркетингом и серьезными социологическими исследованиями — оплаченные агентства предоставят отчет на любую заданную тему с нужным результатом, где нет необходимости потакать клиентам и снижать себестоимость продукции. Рынок вернет все сторицей, если ты в обойме! Главное — поддерживать нужные контакты, держаться общего вектора и давать заработать другим, выпуская все новые и новые биржевые инструменты — и тогда, будь уверен, твои деньги тебя найдут!

Если бы Модильяни с Миллером (экономисты, выдвинувшие одноименные гипотезы и теоремы) взялись объяснять нормальному человеку, что использование заемных средств может быть выгоднее использования собственного капитала — он бы их не понял, и, скорее всего, долго крутил бы пальцем у виска, но финансистам все было ясно как божий день. Использование заемных средств, по которым нужно платить кредитный процент приносило большую прибыль, чем свои собственные средства, не обремененные долговым ярмом и точка! И, что характерно, так все и было.

Финансовые империи, выросшие и из оптовых торговцев капиталом и из тех небольших лавочек, которым щедрый Джон Пирпонт Морган обещал оставить розничную торговлю деньгами, занялись такими странными вещами, что не будь я лично знаком со многими из славной когорты финансовых воротил, я решил бы, что сумасшествие становится нормой жизни. Но, как назло, они все были людьми с кристально чистым рассудком. Кравис из ККR, уже десяток лет терроризировавший своими M&A (слияния и поглощения) всю Америку — образец прагматизма. Жан-Ив Аберер из Лионского Кредита, недавно заступивший на пост главы крупнейшего мирового банка с поста управляющего инвестиционной компанией Paribas, и занявшийся разбрасыванием бесчисленных филиалов государственного банка по всему миру, скупкой сталелитейных заводов и киностудий; казалось, он боится оставить без внимания своего банка даже самую заброшенную дыру и спешит потратить на скупку разноплановых активов все деньги, до которых может дотянуться — он был просто эталоном логичности в частной беседе. Шварцман и Петерсон из Blackstone, выкормыши Lehman, бросившие вызов здравому смыслу и научившие мир не бояться масштабов — абсолютно уравновешенные люди. Все эти изобретатели LBO (выкуп компании в кредит, под обеспечение активами покупаемой компании), RAMBO, BIMBO, MEBO, VIMBO (все виды сделок — разновидности LBO), показывали окружающим, что единственное, что удерживает людей от обретения богатства — отсутствие фантазии и шоры совести во взглядах на жизнь. Они еще не додумались до CDS (кредитный дефолтный своп — дериватив, дата и место рождения — 1997 год, JP Morgan Chase, смысл его состоит, если по-простому, в страховании рисков кредитования. Если Банк А выдал кредит предприятию В, но сомневается в его возврате, он покупает у стороннего банка или страховой компании С эту бумагу CDS, которая гарантирует возврат банку А его денег. Но, поскольку эта бумага тоже чего-то стоит, то для кредитуемого предприятия В стоимость кредита — проценты — увеличатся на сумму CDS) или CLN (кредитная нота — тоже инструмент сомнительной ценности для реальной экономики), но по обещаниям Сереги, до знаменательного события осталось не так уж долго — лет семь-восемь.