Львов Вадим - Сталь и пепел

Вот так и проходил каждый день. Позиционная война, словно у Ремарка. На арктическом фронте без перемен.

Перемены наступили чуть позже, когда уставшего и злого Тулана вновь запросил Вашингтон.

— Ваша просьба, генерал, удовлетворена. Сегодня ровно в девятнадцать часов, будет "четыре минуты". Запомните время, Остин. И поможет нам всем Господь.

Две крылатых ракеты BGM-109A с ядерной боевой частью W-80, вылетели из толщи ледяной воды Северной Атлантики, словно касатки или акулы выпрыгивающие за своей жертвой, разбрызгивая вокруг себя мириады соленых капель. Командир ударной субмарины SSN-778 "Нью-Гемпшир" типа "Виргиния", Митч Грэнвилл перед тем, как отдать приказ на пуск — тщательно перекрестился и прочитал короткую молитву на латыни. Он только, что выпустил на свободу ревущих реактивным двигателем Зверей Апокалипсиса, устремившихся к своей цели.

От несущихся "Томагавков" — требовалось только одно. Достигнув определенной точки над островом Исландия, взорваться в верхних слоях атмосферы, вызвав электромагнитный импульс, аналогичный европейскому. Специальных, электромагнитных боеголовок, под рукой не нашлось, решили сделать все — старым, надежным способом. Два высотных ядерных взрыва, у русских нет больше на захваченной авиабазе — страшных ракетоносцев Ту-22М3 "Бэкфайер",истребителей. Ослепнет и оглохнет, с такой тщательностью и умением выстроенная система противовоздушной обороны. Прервется связь с флотом и главное — с Москвой.

Останутся только люди. Пятнадцать тысяч отчаянных русских душ, среди мертвого металла и сгоревших микросхем. В чужой стране, отделенные тысячей миль от родных берегов. Без надежды, без шансов.

К командиру сводного воздушно-десантного корпуса, генерал-лейтенанту Румянцеву, стоящего у экрана с постоянно меняющейся обстановкой, неслышно подошел начальник разведки, полковник Вильяминов

— Господин, генерал-лейтенант, странное дело.

— Что такое?

— Пять минут назад, противник — полностью очистил радиоэфир.

— То есть? Режим радиомолчания?

— Так точно. Молчат паскуды. Как отрезало.

Генерал посмотрел в глаза разведчику потом перевел взгляд на склонившегося над электронным планшетом генерал-майора Тарханова, из морской авиации. Тарханов — был мастером планирования ракетных ударов по конвоям и сейчас как раз ожидал возвращения своих "соколов" на авиабазу.

— Это — удар! Неожиданно громко выкрикнул он ошарашив десантников. Они решились…Да что вы стоите, генерал-лейтенант. Немедленно приказывайте вырубать всю электронику. Немедленно…

Затем Тарханов рванулся к радиоузлу ВВС и морской авиации и Румянцев слышал его рев

— Сажайте, сажайте б. ть всех…Всех сука…!

Округлив глаза и разинув пасть, Румянцев заорал.

— На хрен всю связь. Вырубайте к еб. ням! Глуши радары, штаб ПВО мне, сейчас же..!!

— Чего то они затихли. Через каллиматорный прицел своего "Абакана",изучая угрюмые окрестности прошептал Максимов, силясь без "ночника" разглядеть что-то перед позициями их роты.

— Угу. Согласился Постышев, засунув палец в рот и пытаясь там нащупать качающийся после утренней экзекуции, зуб.

Вдруг, вокруг, стало светло. Нет свет был не дневной и даже не желтый, электрический. Он был ярким и в тоже время какой-то мертвый. Неестественный свет, в клочья разорвавший хмурый северный вечер. Свет шел откуда то сверху, с неба и Валерий инстинктивно задрал голову к источнику свечения.

Еще через секунду, свет, ударил в глаза с силой тысячи ярких солнц.

Теперь, когда Ричард Борат Обайя, наконец вернулся в Белый Дом, Совет Безопасности при президенте США — заседал каждый день. По нескольку долгих часов. По давлением своей чрезмерно волевой и активной супруги Мишель — Ричард стремился собрать развалившуюся команду в единый кулак. Хотя, своей команды, за исключением, пожалуй самой Мишель и вице-президента Бенетта — у Ричарда не было. Типичный "выдвиженец из народной массы", персонаж, столь любимый романтичными барышнями и пожилыми домохозяйками. С наступлением кризиса, его власть над самой мощной сверхдержавой мира — буквально выскользнула из рук, вырванная стремительным водоворотом трагических событий. Ричард-сломался. Две недели, он пробыл в полной прострации, с трудом понимая, что происходит кругом. В себя он пришел и то — относительно, четыре дня назад, после того, как Мишель надавала ему оплеух и разбила о его голову любимую супницу из китайского фарфора, подаренного её мамой на свадьбу. Удар супницей, неожиданно подействовал. Мозги прочистились и у него снова появилось желание работать. И драться. Драться по взрослому, без дураков. Может первый раз в жизни.

Совет безопасности, теперь стал личным штабом, где в режиме реального времени — обсуждались и принимались решения по внешней и внутренней политике. Кадровые назначения. Первым решением вернувшийся Обайя — назначил нового министра обороны взамен погибшего Гиббса. Им ожидаемо стал, помощник президента по национальной безопасности и близкий друг покойного — отставной генерал морской пехоты, Джек Джонсон. На его место, был переведен директор ЦРУ, Леон Барнетта, так и не сумевший наладить работу внешней разведки. Вот в помощниках- ему самое место. Место директора занял один из заместителей ЦРУ, опытнейший кадровый разведчик с 1980 года работающий на Агентство — Майкл Морелл [222] Майкл Морелл- реальный персонаж в отличии от большинства представленных в книге героев. . Блестящее назначение, особенно в наши дни, когда катастрофически не хватает профессионалов. Но для того, что бы принять дела — требуется время. Пока ЦРУ- действует с завязанными глазами.

Роберт Пирс — был постоянным участником Совета Безопасности. На его гигантском ведомстве, теперь сходилось очень многое. Таможенная и пограничная служба, береговая охрана, транспортная безопасность и чрезвычайные ситуации. А сейчас в США- в каждом третьем штате, такая ситуация. Вместо нахождения в Оперативном Центре МВБ на Небраска-авеню, управляя операциями служб в режиме реального времени, Роберт был обязан просиживать штаны на заседаниях у президента. Да не он один. Рядом в креслах часами потели — глава ОКНШ, адмирал Миллер, с парочкой похожих на бульдогов заместителей, шеф Национальной разведки Хаузер, глава Госдепа Хиллари Клейтон, министр юстиции и еще многие.

Так как перечень обсуждаемых вопросов был очень широк, заседания превратились в изощренную пытку, поскольку решить любой, даже незначительный вопрос — было невозможно. Каждый тянул одеяло на себя, стремился подставить или свалить ответственность на другое ведомство.