Михаил Ланцов - Александр. Книга V [СИ]

— У тебя что-то случилось? — Луиза налила себе чая в небольшую чашку и присела рядом. — Ты такой молчаливый сегодня.

— Устал очень. Ездил на артиллерийский завод, чтобы опять послушать рассказы о том, как у них все плохо и ничего не получается, — Александр недовольно покачал головой.

— А что, действительно у них все плохо?

— Нет, конечно. Но я им ставлю довольно жесткие сроки, вот они и переживают — боятся, что не успеют. Хотя дела у них весьма недурно поставлены, впрочем, раньше времени хвалить их не стоит, а то расслабятся. А у тебя как прошел день? Ты сегодня так загадочно на меня посматривала.

— Собственно поэтому я и решила с тобой в спокойно обстановке поговорить. Сегодня у меня была долгая беседа с Филаретом. — Александр удивленно поднял бровь.

— Что от тебя хотел этот прохвост?

— Он мой духовник, — Луиза улыбнулась, — и ездила я к нему исповедоваться, да и вообще, поговорить. Однако беседа вышла не самая приятная. — Она сделала паузу. — Митрополит мне сказал, что ты хочешь всю церковь перекроить подобно тому, как это сделал Петр Великий. И он переживает, что что-нибудь пойдет не так. Это ведь такая тонкая тема…

— Зай, — Александр улыбнулся, — хочешь инжиру? Я вот питаю особенную страсть к нему во время чаепития.

— Ты не хочешь мне рассказывать? — Луиза надула губки.

— Отчего же. Я могу все пояснить и рассказать, но я не понимаю, зачем тебе это нужно? Он попросил узнать? Ты ведь никогда особенно не интересовалась религией.

— Мне надоело находиться в четырех стенах. Вот я и посчитала, что могу попробовать сгладить противоречия в этом вопросе.

— Это, конечно, похвально, — Александр задумчиво почесал лысину, — но все-таки начинать со столь сложных дел не стоит. Там ведь огромное количество подводных камней и недосказанности.

— Так расскажи. Я хочу тебе помогать в делах, по мере сил, конечно. — Александр улыбнулся, нежно прижал Луизу и поцеловал.

— Это очень приятно слышать. Но ты уверена в том, что хочешь заняться именно вопросами церкви?

— Если честно, я не знаю, потому что смутно представляю себе все эти проблемы вообще. Для меня они очень похожи на мышиную возню.

— Хорошо. Давай я тебе все объясню, а ты уже потом сама решишь, хочешь этим заниматься или нет. Но начну издалека, чтобы картина получилась целостной. Итак. Существует такое понятие, как идеология, то есть некая система взглядов на мир и местно человека в нем. Она дает людям некие ориентиры в жизни, проясняя, что такое хорошо, а что такое плохо и вообще очень сильно влияет на их ценности. Религия — это ее частный случай, имеющий избыточную массу мистицизма. А так, если все сильно упрощать, то либерализм, социализм, католичество, православие, ислам и так далее — это все вариации различных идеологий.

— Дорогой, но разве можно все так смешивать?

— Нужно. Дело в том, что любая идеология стремится к вытеснению иных. В этом, например, лежит причина чрезвычайной реакции что католичества, что православия, что ислама на любые либеральные преобразования. Это фундаментальная деталь. Понимаешь, по большому счету есть Бог или его нет, не имеет никакого значения. Важно то, что подается от его имени священнослужителями, либо от имени какого-то светского теоретика. Принципиальной разницы — никакой, так как меняются лишь ориентиры и "фасад".

— Ты в этом уверен? — Робко переспросила Луиза.

— Полностью. Так вот. В идеальной ситуации в рамках государства должна существовать одна идеология, которая как незримая нить объединяет большинство граждан или подданных, сплачивая их. И чем больше конкурирующих идеологий будет существовать в рамках государства, тем сильнее внутри него будут нарастать противоречия. Эта группа людей будет стремиться к тому-то, а вон та — к совершенно иному. Причем, что важно, цели далеко не всегда будут взаимно дополнять друг друга. А ведь "когда в компании согласья нет, на лад их дело не пойдет". Они попросту не смогут договориться и скоординировать свои действия.

— Так может оно и не нужно их объединять?

— Нужно. Эта одна из ключевых задач государства. Сто человек, действующих сообща, сделают намного больше, чем столько же людей, работающих поодиночке. А в масштабах государственного строительства очень важно, чтобы производительные силы были как можно более эффективными. На это завязано очень многое. Это понятно или нужно объяснить?

— Я думаю, лучше не отвлекаться.

— Хорошо. Чем больше людей в государстве разделяют взгляды государственной идеологии, тем сильнее консолидация общества и его эффективность. Поэтому, я занялся наведением порядка в церковных делах.

— А зачем? Я не понимаю. Какой во всем этом смысл? Ведь русская православная церковь и так себя неплохо чувствует.

— Очень просто. Помня о том, что идеология это система взглядов нужно понимать, что мир не стоит на месте. Напротив, он стремительно развивается и вчерашняя идея уже завтра будет совершенно несостоятельна. То есть, идеология должна чутко реагировать на новые веяния и идти в ногу со временем, в противном случае, она обречена на провал, причем в довольно скором времени.

— А как же традиция?

— А что традиция? Мир меняется, изменяя традиции. У Александра Васильевича Суворова мощный штыковой натиск решал исход большинства сражений, но уже во время Крымской кампании, это оказалось не так. Но полководцы продолжили водить солдат в штыковые атаки и как следствие — несли колоссальные потери и проигрывали раз за разом. В Средневековье крестьяне рыхлили землю вручную мотыгами. Сейчас у нас есть плуг и паровой трактор. Какой смысл нам соблюдать традицию предков и рыхлить землю вручную мотыгами? Как несложно догадаться, это выглядит довольно сатирично и глупо. С религией, да и с любой другой идеологией, тот же самый подход. Если она не будет своевременно развиваться, удерживая свою систему взглядов в актуальном состоянии, то просто свалится с корабля современности, уступив место более гибким и динамичным решениям.

— А ты не боишься, что люди, привыкшие верить по старинке, тебя не поймут.

— Не поймут. Будут и такие. Но так ведь я и не стремлюсь охватить все население. Мне важно сколотить крепкое ядро — мощный государственный фундамент, который не смогут расшатать разнообразные вредители даже после моей смерти. А для этого нужно очень серьезно переработать идеологию и организовать полноценный аппарат для ее продвижения в массы. Ведь чего я стремлюсь добиться от рядового священника? Для своих прихожан он должен стать не только духовным поводырем, но и, отчасти — просветителем в политической идеологии государства.

— Политической? — Удивленно переспросила Луиза. — Зачем?