Андрей Величко - Подкидыш

После доклада, в котором Гаврила Иванович, как истинный дипломат, за двадцать минут ухитрился не сообщить ничего хоть сколько-нибудь важного, слово взял молодой царь.

— Есть в Европе государство, именуемое Пруссией, — начал он. — Правит там король Фридрих Вильгельм, а его восемнадцатилетнего сына, наследника престола, зовут Карл Фридрих. Король, кстати, деспотичен донельзя, его там все боятся до икоты, включая наследника. И, значит, тот недавно со страху взял да учинил глупость. Решил сбежать в Англию. Ладно, решил бежать, так беги, но этот недоросль и на сто саженей отойти не успел, как его поймали.

— Государь, откуда ты все это знаешь? — изумился Головкин. — Мне только вчера пришло письмо из Пруссии, но без подробностей.

— А мне — чуть пораньше и с ними. Не надо на агентах и курьерах экономить, тогда и у тебя все будет хорошо.

Разумеется, тут император немного преувеличивал. Всю эту историю ему рассказали в Центре, да потом еще пришлось сдавать по ней небольшой зачет. Но зачем это знать Головкину? Пусть лучше собственную разведку организует, тогда не придется выслушивать от царя внешнеполитические новости. Да скупость свою немного поприжмет, а то ведь иногда она доходит просто до неприличия.

— Однако только этим мои сведения не ограничиваются, — заметил Новицкий, с еле видимой укоризной посмотрев на Гаврилу Ивановича. — Фридрих Вильгельм, видя такие дела, очень огорчился. Я, кстати, на его месте тоже не особо радовался бы, что у меня такой бестолковый сын растет, даже сбежать толком не может. Так вот, король от огорчения кому-то уже отрубил голову, а всех остальных, хоть самым краешком к оному безобразию причастных, посадил. И сына своего тоже, причем с явным намерением казнить. Не факт, что это у него выйдет, он ведь завел там у себя такие порядки, что подобное можно производить только по решению суда, а тот не торопится подтвердить королевскую волю. В общем, надо написать Фридриху письмо от моего имени. В котором выразить соболезнование, еще что-нибудь, а в конце предостеречь, что казнить наследных принцев вообще-то нехорошо. И добавить, что я, конечно, ничуть не оправдываю поступок его сына, но тем не менее прошу оставить его в живых. Более того, отлично понимая огорчение отца из-за непутевости отпрыска, предлагаю отправить Карла Фридриха на перевоспитание к нам, в Россию. Обещаю, что года через три это будет совсем другой человек! Латынь забудет начисто, всю философию тоже, а вместо флейты будет играть на барабане. Физику осилит, математику, а заодно и научится за огородными растениями ухаживать. Плюс, разумеется, строевую подготовку постигнет в совершенстве, это святое.

Головкин открыл было рот, дабы спросить — откуда государь столь хорошо осведомлен о пристрастиях нынешнего короля Пруссии? Но воздержался, а, немного подумав, осторожно сказал:

— Может, конечно, и получится, как ты задумал. Но все же мнится мне, государь, что Фридрих Вильгельм после получения такого твоего письма станет только настойчивей в намерении казнить своего сына.

— Да и пес с ним, — пожал плечами Новицкий, — нас в общем-то устраивают все варианты, коих, к слову, не два, а три. Король может казнить своего старшего сына, тогда вместо него в свое время сядет на трон младший, который еще бестолковее. Может подержать в тюрьме, а потом простить. Однако надо сделать так, чтобы Карл Фридрих узнал, сколь активно я за него заступался. И, наконец, совсем маловероятен, но все же возможен такой исход, при котором будущий король окажется у нас. Тоже неплохо, даже если мальчишку и не удастся полностью перевоспитать.

Сам-то ты кто, чуть не крикнул Головкин, но глянул на государя и осекся.

— Правильно ты промолчал, Гаврила Иванович, — кивнул император. — А то вот некоторые в свое время молчать не захотели, чем в конце концов ввергли меня в нешуточную скорбь. Давай лучше я траурную речь про тебя потом скажу? Лет через десять или даже вовсе пятнадцать. Ты ведь мужчина еще крепкий, тебе жить да работать во славу государства Российского. В общем, пиши то письмо, не откладывая, дабы я его сегодня же вечером подписать успел, а с утра гонец в путь отправился. Тянуть тут ни к чему.

Головкин кивнул, думая, что понимает молодого царя. На самом же деле император беспокоился вовсе не о том, что старший Фридрих успеет казнить младшего — он знал, что такого не будет. Однако король мог помиловать наследника еще до получения письма, а вот это Новицкий считал не совсем желательным.

Потихоньку приближалась первая годовщина пребывания Сергея в прошлом. Сначала кончилось бабье лето, за ним сентябрь. В самом начале октября в Москву с каспийских берегов прибыл генерал-поручик Румянцев. Не тот, что при Екатерине Второй громил турок, а Александр Иванович, его отец. Однако Сергей решил, что воинские таланты на пустом месте не самозарождаются. Гены там работают или воспитание, но, если из сына получился выдающийся полководец, то и отец его чего-то стоил в этом деле. В силу каковых соображений Александр Иванович был определен в военную коллегию, помогать Миниху готовить план завоевания Крыма. Получив такое назначение, Румянцев счел нужным предупредить:

— Готов служить тебе на любом посту, государь, вот только… дозволь честно сказать? Не люблю я немцев, и все тут.

— Э, генерал, — усмехнулся царь, — ты упускаешь из виду небольшую тонкость. Вот, например, бывают евреи, а бывают жиды, и это очень разные люди. С немцами тоже так, просто для них еще двух отдельных слов не придумано. Я же тебя не к Остерману в подручные определяю! А Христофор Антонович — правильный немец. Вот заодно и посмотришь, что это такое. Если же по истечении двух месяцев продолжишь считать, что работать под руководством Миниха тебе трудно, то приходи, вместе подумаем, куда еще тебя можно назначить.

Перед самым началом осенней распутицы в Москву успел проскочить гонец с Урала, от Баташева. Купец, промышленник, а с недавних пор еще и дворянин извещал, что приготовил к отправке в Москву восемь пудов золота, включая и ту часть, которая по договору принадлежала ему, просто он был обязан продать ее государству по заранее назначенной фиксированной цене. Так вот, купец писал, что предлагает царю забрать ее бесплатно, а вместо денег дать ему право разрабатывать не только три месторождения, на государевой карте указанных, но и еще одно, найденное людьми купца самостоятельно. К письму прилагалась карта, где было указано расположение этого месторождения. Новицкий сверился со своей картой в планшете — его там не было! Это что же, купец открыл какие-то россыпи, неизвестные в двадцать первом веке? Нет, вряд ли такое возможно, решил император. Небось в Центре схалтурили, нанося на карту места залегания! Правильно я им, паразитам, собираюсь бяку устроить. Но сама идея купца — она не очень. Всего за сто пятьдесят тысяч отдать ему место, где еще неизвестно, сколько можно нарыть — а вдруг на миллионы?