Фарход Хабибов - Из дневника Попаданца. Необычный попаданец в 1941г.

Из леса стали доносится разговоры и крики, но кто, о чем, и зачем говорил и кричал, мы не знаем, у немцев идет обсуждение.

Через десять минут замечаем около восьми импровизированных белых флагов, ну и я говорю Хельмуту:

— Хельмут, командуй, тем, кто сдается идти к одинокой сосне, ну вправо.

Затем говорю радисту:

— Передай танкистам, пусть сгруппируются у одинокой сосны и принимают капитуляцию немцев, но близко к танкам не подпускать, не менее пятидесяти метров дистанции.

Радист открытым текстом передает сообщение танкистам, и Хельмт снова берет рупор:

— Камерады, идем к одинокой сосне, слева от нас, там кладем оружие и отходя строимся.

Немцы боязливо выбираются из лесу и идут к ориентиру, тут сзади по ним (из гитлеровских стволов) какие-то упорные верблядуны начинают шмалять по честным немцам, те залегают и тоже отвечают. По тому месту, где расположены "непримиримые", Полуэктов кладет несколько осколочно-фугасных прибабахов. Наши пулеметы бешено шмаляют в нациков (ну, вообщето в то место, где нацики) и те затихают.

Хорошие немцы скапливаются у того самого ориентира и гора оружия сданного немцами растет, плохие немцы притаились.

— Кравцов, береш свою роту, бегом на грузовики, и вперед на тот берег, надо охранять сдавшихся в плен, ах да и Хельмута с его ребятами возми, пусть с хорошими немцами покалякают.

Крацов с Хельмутом, вызывая своих бойцов, уходят, нам, остальным тоже надо теперь, на тот берег переправится, командую всем собираться, и бегу догонять Кравцово-Юргенсов.

Бойцы сворачивают свои позиции, а я добегаю и ныряю в кузов грузовика, обалдеть вокруг одни немцы, я значит, к Юргенсу попал. Западло, Хельмут в кабинке, и я один на один с немцами, западло не в том, что я ссу, нет западло в том, что я не говорю по-немецки.

И мы, молча, едем, вниз с холма, потом к мосту и от моста вправо, к одинокой сосне.

Когда наш опель-блитц, доехав, глушит мотор, я в числе первых спрыгиваю с кузова, толпой в сто-двести человек стоят "хорошие" немцы, в десятке метров перед ними холмик из оружия, а вокруг немцы уже оцеплены кравцовской ротой.

Хельмут строит своих бойцов, и "хорошие" немцы фигеют слыша команды на родном языке и вооруженных немецким же оружием, немецких парней, в немецкой же форме, но на стороне РККА. Один из бойцов Хельмута кричит:

— Пауль, майне брудер, — и лезет обниматся к одному из озирающихся "хороших" немцев, офигеть, прямо индийский фильм, встреча братьев.

— Кравцов, Нечипоренко, Ивашин и Абдиев, идете к "плохим" немцам и зачищаете территорию, пехотя прикрываетесь танками и броневиками, вперед. Всех кто сдается не трогать, остальных нафиг, в корзину, то есть удалить. Хельмут, охранять со своими пленных.

Пехота с танками и броневиками, едет добивать остатки "непримиримых", но у тех пыл погас, и те тоже сдают оружие, причем попался даже гауптман, командир второго батальона. Остальные офицеры, уже накрылись медным ВАЗом, корче нет больше офицеров, только жалка командир полка с штабом задержались. И само собой под раздачу не попали, видимо с ветерком едут на машинах, то есть ехали, прослышав про случившееся, наверно повернули обратно. У немцев есть рации и давно значит, сообщили, то есть не значит, а точно сообщили, орднунг.

Всего выжило чуть больше 300 немцев, примерно батальон, остальные отравились к праотцам и к праматерям чертовым, то есть кончились. Начали прибывать наши с холма, и по моему приказу они стали загружать трофеи в грузовики. А с немцами беседовал наш командир немецкого взвода товарищ Хельмут. Около получаса (а может больше) продолжалась беседа, и в результате беседы к нам перешли еще 36 немцев, то есть теперь у нас будет два немецких взвода (первым само собой перешел Пауль, братец нашего Зигфрида).

Остальных немцев, без оружия, и без припасов, отправили восвояси, а что, убийствами мы насытились, тем более Хельмут обещал, жизнь. Кроме, того это теперь порция трупного яда в вермахт, почти триста немецких солдат, почувствовавших унизительнейшее поражение, теперь будут разносить слухи об этом. О силе бойцов РККА, о том, что бойцы РККА милосердны, и просто обезоружив, отпустили врага, даже не попинав, то есть реклама РККА на высшем уровне. Плюс расскажут о немецких бойцах в рядах РККА, ну в Шестандцатой Дивизии Особого Назначения.

Все собираемся, теперь можно (да и нужно) уходить, и все заняты обшариванием мертвых немецких солдатов, погрузкой оружия на грузовики и т. д. как говорится победные хлопоты. Прошел час, и колонна вышла в сторону места дислокации, можно ехать, неспеша, вокруг боеспособного врага нет (и в ближайшие два-три дня не предвидится).

Тем, кому не хватило места в машинах, едут на повозках (отбитых у врага), но из-за разницы скоростей, гужевой обоз двигается самостоятельной колонной. Тем более пять повозк присобачены к грузовикам, так как их двигатели (невинных лошадок) мы угандошили во время атаки.

И дальше ехали, молча, каждый переживал заново эти дни, бои, смерти товарищей, тем более даже в нападении с холма, противниу умудрился убить пятерых и ранить восемь бойцов.

Вот, наконец, показался родной наш лагерь, где нас не было пол недели, Машуня наверно меня ждет, да и полковник какие-то новости обещал. Раздается скрежет тормозов, все приехали, нас встречает целая толпа, спрыгиваю с Ганомага через вверх, потому что Машуня стоит в первом ряду.

— Маша, как ты милая? — и я прижимаюсь к ней как пиявка, полковник и Шлюпке, два взрослых дядьки смахивают с ресниц слезинки, блин немцы понятно сентиментальны, а вот Старыгин – то куда? Ну и я сразу отпускаю Машу, котороя только рыдает от счастья, и нифига членораздельного сказать не может, и иду строевым шагом к Старыгину.

— Товарищ полковник, вверенное мне подразделение прибыло с выполнения порученной командованием операции. В ходе боев уничтожены 38 танков противника, эшелон боеприпасов, взорваны один железнодорожный и один автомобильный мост, полтора полка солдат и офицеров противника.

— Хватит, мы все знаем, теперь построй своих бойцов, у меня для вас правительственное сообщение.

Бойцам даже не пришлось команду давать, они сразу выстроились, и все конечно ждем новостей (ой не все, по лицам вижу, те, кто оставались в лагере, знают).

— За героическую борьбу против гитлеровских захватчиков, объединение остатков разбитых частей РККА, НКВД и погранчастей НКВД, под названием Дивизия Особого Назначения зачисляется Дивизией Особого Назначения при НКВД СССР.

У нас от радости, ролики за шарики заехали и начали оттуда параллелограммики параллелепипедиками закидывать. А полковник продолжает:

— Старшему лейтенанту погранвойск НКВД Каримов Фарход Расулович, присваивается очередное звание, капитана. За активное руководство, и героизм в боях против вероломных гитлеровских оккупантов капитан Каримов награждается орденом "Боевого Красного Знамени".