Юрий Туровников - Абсолютное зло

— Не утруждайте себя, констебль. Другая у него фамилия, что-то с задним проходом связано. К восьми ноль одной жду доклад на столе! Слушай, а что это за символ, выведенный в луже крови?

— Никто не знает, — Максим пожал плечами.

— Ладно, сам выясню.

Воронцов залпом выпил отвратительный на вкус и цвет кофе, затушил об стакан окурок, передал мусор юноше и покинул место преступления, над которым поднималось желтое столичное солнце и воздушный шар, к которому был прикреплен огромный портрет Императора. Поднырнув под оградительную ленту, капитан тут же попал в плотное кольцо телевизионщиков. Те наперебой стали задавать вопросы, тыкая микрофонами в лицо. Люди с камерами топтались чуть позади.

— Граф, скажите, вы уже знаете, что произошло?

— Это самоубийство?

«Откуда они взялись?! Только что же никого не было!».

Виктор собрался с мыслями и, ответив традиционное:

— Без комментариев! — поймал такси и уехал.

Коридоры Управления, как всегда, полны народа. Под завязку, пукнуть негде.

Туда-сюда носились люди в форме, смахивая со лбов испарины от напряженной работы. Конвой водил закованных в кандалы преступников, которые орали во всю глотку о своей невиновности. Где-то слышалось жалобное «А на черной скамье, на скамье подсудимых…». На стульях вдоль стен сидели всякие свидетели и потерпевшие. Некоторые даже продолжали драться, несмотря на наручники и разнимающих их полицейских.

Виктор прибыл на планерку в кабинет Жеглова последним. Все начальники отделов, одетые по форме, уже собрались и ожидали только его, единственного, кто ходил в штатском. В отличии от своих коллег, он не любил надевать форму.

Капитана всегда раздражали эти напыщенные индюки, носившие десятки юбилейных медалей, не подкрепленные абсолютно никакими заслугами.

— Опаздываем, орденоносный Вы наш! — Глеб Егорович затушил в пепельнице папиросу.

— Я только с места преступления, — соврал Воронцов, вспоминая еще теплый диван своего кабинета, на котором провел последние пару часов.

— Садись и рассказывай, — начальник сыска снова закурил.

Капитан сел на стул, кивком поприветствовал коллег, раскрыл папку с надписью «Дело №-322-223» и посмотрел на начальника. Генерал выглядел великолепно, словно и не пил вчера. Опыт! Баки аккуратно причесаны, усы залихватски закручены, аксельбант белее снега, медали блестят… Пример для подражания.

— Итак, — Виктор откинулся на спинку стула. — Сегодня ночью, путем отсечения головы, убит известный рэпер Ромати. Свидетелей, можно сказать, нет, впрочем, как и улик. С зацепками голяк. Висяк, одним словом.

Жеглов выпустил в потолок клубы дыма, которые заиграли в лучах солнца, что пробивались в огромное окно кабинета.

— Одним вампиром меньше, прости Создатель… Не нравился он мне, но… Факт преступления на лицо. Человек убит. Что я должен доложить Императору, по-вашему? Извините, бананьев нема? Что-то да должно быть!

Присутствующие перевели взгляды с генерала на капитана.

— Голова у покойного пропала.

— Вот! — Жеглов подался вперед. — А говоришь зацепок нет! Возможно это какой-нибудь фанатик, поклонник Эдварда Гейна [4] Эдвард Теодор Гейн — один из самых известных убийц в истории США. Во время обыска в доме у Гейна полицейские обнаружили ужасные «трофеи»: маски из человеческой кожи, отрубленные головы, и тарелку для супа, сделанную из черепа. ! — Он налил в стакан воды из графина и залпом выпил.

«Ага, значит, просто держится хорошо, профи, — подумал Виктор».

— Есть вероятность, что это сектанты. На месте обнаружен странный символ.

— Работай в этом направлении. Интересная теория, новая. И вот еще что, Воронцов, — генерал вытер усы, — дело громкое, шутка ли, такое лицо укокошили и лица не оставили! Журналисты нас живьем съедят, вон, чего уже состряпали, — Он развернул журнал, лежавший на столе, и показал на название статьи.

«Всадник без головы».

— И когда успели?! К чему я все это веду… К тебе прикрепляется ведущий сотрудник одной газеты, Зотов. Ну ты его не знаешь, наш человек в желтой прессе. Он будет держать народные массы в курсе событий. И не вздумай дуться и махать руками. Так надо. Или ты хочешь, чтобы бульварные газетенки понаписали всякого?! Уж пусть лучше свой крапает.

«Чего писать-то? Нечего!»

Виктор тяжело вздохнул. Спорить с начальником бесполезно. Не переубедишь, а на неприятности нарвешься. Генерал ему хоть и друг, но может и отчихвостить так, что мало не покажется!

— Глеб Егорович, разрешите идти? Над делом работать надо, — капитан щенячьими глазами посмотрел на руководителя. Тот все понял.

— Иди, батенька, но помни, ровно в полночь…

Коллеги Воронцова засмеялись, оценив чувство юмора своего начальника, но капитану было не до смеха. Он покинул кабинет, никого не замечая и игнорируя поздравления, прошел по коридорам, сбежал по лестнице и выскочил на улицу.

Вдохнув полной грудью столичный воздух, еще не успевший пропитаться выхлопными газами, Виктор закрыл глаза. Где-то высоко в небе прострекотал вертолет, тянувший за собой транспарант с надписью:

«Вступай в партию Государя, не будь лохом! Тут куют „бабло!“»

— Мороженого не желаете? — прозвучал голос.

Капитан посмотрел на говорившего. Им оказался полный мужчина, одетый в костюм то ли Деда Мороза, то ли Санта Клауса. С бородой и усами, как положено. Только без Снегурочки, эльфов и оленей. А ведь до празднования Нового года еще больше трех месяцев.

«И не жарко ему?»

— Нет, не жарко, — ответил на немой вопрос мороженщик, опиравшийся на свою тележку-холодильник. — Тяжелое утро? Может, эскимо?

— Нет, спасибо, — Воронцов отмахнулся. — Хотя… Голова раскалывается. Разве что его к ней и приложить.

— Проблемы? — поинтересовался хозяин тележки.

— Ну, как сказать, — на автомате ответил капитан. — Убийство, и ни единой зацепки.

— Глухарь, значит? — Дед Мороз улыбнулся и достал лакомство на палочке.

— Похоже на то. Сколько с меня? — Виктор взял эскимо и полез в карман за деньгами.

Мимо них прогрохотал фургон с надписью «Хлеб», насытив прозрачный воздух черным дымом. Под стертым протектором его колес звякнула крышка канализационного люка, по которой следом промчался еще с десяток автомобилей.

— Полно! — захихикал продавец. — Сегодня у меня хорошее настроение, могу себе позволить улучшить оное еще кому-нибудь. Тем более что я сам себе хозяин.

— Это хорошо. Хорошо, когда сам себе хозяин… — капитан развернул обертку и, откусив свой неожиданный десерт, погрузился в неожиданно нахлынувшие воспоминания.