Лев Портной - Хроники похождений

Все во мне перевернулось. Ноги стали ватными, желудок наполнился омерзительной слабостью. Я едва удержался от того, чтобы не вцепиться зубами в прутья решетки на окне. Кое-как я собрался с силами, позволил заковать себя в кандалы и вышел из камеры в сопровождении конвоиров.

На улице нас поджидал отряд из четырех человек. Полицеймейстеры окружили меня, и мы отправились в путь. Горожане с любопытством наблюдали за нашей процессией. Самые несдержанные громко спрашивали: за что меня арестовали?

— За то, что не в свое дело полез, — рявкнул один из полицеймейстеров.

Я шел, опустив голову, боялся встретиться с кем-нибудь взглядом, пусть даже и с незнакомцем. День стоял ясный, солнце залило мостовые. Перед моими глазами мелькали ноги прохожих, но иногда, несмотря на мои старания, я сталкивался со взглядами эльфов и карликов. Поспешно отворачиваясь, я немедленно натыкался глазами еще на какого-нибудь недоростка.

Мы перешли через ров, пересекли площадь и свернули в узкий переулок. Кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. Один из полицеймейстеров вложил в мою ладонь медальон на кожаном шнуре. Я посмотрел на него вопросительно.

— Одна очень даже хорошенькая барышня передала вам эту вещь, — вполголоса проговорил он. — Она просила сказать, что не забыла вас, а еще — чтобы вы ничего не боялись. Даже если вам будет угрожать смертная казнь, она вмешается в процесс.

— Как? — сорвалось с моих уст.

— Вы увидите ее на суде, — добавил полицеймейстер. Остальные конвоиры сохраняли невозмутимое спокойствие. — Она просила сказать, чтобы вы доверились ей.

Я раскрыл медальон и увидел Валери. На мгновение мне почудилось, что картинка живая. Но это был портрет. Портрет, написанный непревзойденным мастером. Действуя кистью и красками, он добился поразительного сходства. Я поднял руки, насколько позволяли кандалы, склонил голову, повесил медальон на шею и спрятал его под рубашку.

Смешанное чувство радости, стыда и страха завладело мною. Я ликовал от того, что Валери не бросила меня в беде. Корил себя за малодушие, за то, что не доверял ей. И в то же время я страшился, что ее помощь окажется очередным трюком, в результате которого я, избежав одной опасности, попаду в новую беду. К тому же я не мог вообразить, каким образом Валери сумеет повлиять на суд с учетом того, что я совершил настоящее убийство. Впрочем, не стоило ломать голову и строить догадки. Валери де Шоней успела доказать, что способна предусмотреть выход из любой ситуации. Не удивлюсь, если она приведет в ратушу пару драконов, которые сожгут каждого, кто посмеет бросить недобрый взгляд в мою сторону.

Мы вышли из переулка и вновь оказались на оживленных улицах. Теперь я шел, выпрямившись, и смотрел прямо перед собой. Я предвкушал победу. Сталкиваясь взглядами с горожанами, я глядел на них снисходительно. Очаровательная девушка в окошке на втором этаже особняка из розового камня поливала фикус из маленькой лейки. Я подмигнул ей, она ответила приветливой улыбкой. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что Траумштадт славится красивыми девушками, и решил, что наведаюсь сюда, когда закончится весь этот фарс. Отращу себе бороду и назовусь каким-нибудь паном Пройдоховичем. Или сделаюсь бароном фон Фройляйнтрахером.

Мильфейъ-пардонъ, а с чего это я так развеселился?! Еще неизвестно, что мне Валери уготовила! А то не пришлось бы пожалеть о том, что на каторгу не отправился! О смертной казни думать совсем не хотелось.

Зловещий вид городской ратуши поверг меня в уныние. И десятки пар глаз, уставившихся на меня в зале, не прибавили оптимизма. Я украдкой окинул присутствующих взглядом, но Валери не углядел. Две женские фигурки привлекли мое внимание. Одна дама закрыла лицо черной вуалью, а другая скрывалась под белым капюшоном. Кто-то из них может оказаться моей возлюбленной. Сердце мое забилось с усиленной частотой. Я пытался, но не мог угадать, кто из них Валери.

Председательствовал на суде бургомистр Траумштадта пан Марушевич. Изрядно напудренный, в парике с завитушками, он рассматривал меня через пенсне, пока два конвоира усадили меня за столик прямо перед председательствующим и двумя его советниками, одним из которых оказался приглашенный из Меербурга барон фон Бремборт. Второго я не знал, но, верно, и он был уважаемым гражданином Траумлэнда. По правую руку от них располагался длинный узкий стол, за которым трудились трое писарей. Напротив писарей возвышалась кафедра, обитая зеленым сукном. Позднее ее занял прокурор Траумлэнда господин Набах.

Я огляделся по сторонам. Мэри-Энн и Мадлен с мосье Дюпаром сидели в первом ряду прямо за моей спиной. Я почувствовал сильный прилив нежности к этим женщинам за поддержку, которую они оказывали мне. Почему-то я не сразу заметил Жака. Мосье Лепо подавал мне какие-то знаки. Его ужимки напомнили мне гримасы, которые каналья строил в облике египетской мумии.

— Чего тебе? — прошептал я.

— Барррин-с, сударррь мой, а как же ваш капитал-с? На кого вы оставите-с свое состояние?

— Уж точно не на тебя, — фыркнул я.

Я попытался отыскать глазами Мировича, но не нашел его. Сначала я удивился, как же это Василий Яковлевич отсутствует в минуты своего триумфа. Позднее по ходу дела сообразил, что его, как свидетеля, не пустили в зал сразу же.

Кто-то коснулся моей спины. Я обернулся. На меня победоносно глядел старик-incroyables. Он успел обзавестись новым костюмом. И вновь — от кутюрье a la incroyables.

— В Кронштадте мне не удалось выставить тебя заговорщиком против великого князя. Но уж тут-то я отыграюсь! — процедил он сквозь зубы.

— Так это были вы?! Вы выстрелили в окна цесаревича?

Старик-incroyables в ответ захихикал и отошел в сторону. Я заметил, что кот на суд не явился.

Чем же я так провинился перед этим старым придурком, что он даже рискнул имитировать покушение на цесаревича ради того, чтобы подставить меня? Видимо, ждать разгадки осталось недолго. Я надеялся, что мне придется заплатить не слишком высокую цену за это знание. Под ложечкой появился отвратительный холодок. Уж больно гадко старик-incroyables ухмылялся.

Несколько рядов занимали русские офицеры. Одни были мне незнакомы, они смотрели в мою сторону жестко, с нескрываемым презрением. На лицах же тех, с кем довелось мне служить, отразилось смятение.

Пробило восемь часов, и пан Марушевич открыл заседание.

— Дамы и господа, — объявил он. — Мы приступаем к рассмотрению дела «Маркграфство Траумлэнд против маркиза де Ментье». Маркиз де Ментье обвиняется в том, что совершил намеренное убийство. Жертвой его преступления стал русский князь Афанасий Федорович Дуров. Генерал Дуров, который в последние годы исполнял обязанности верховного правителя маркграфства Траумлэнд.