Олег Федоров - Дневник Тринадцатого императора. Часть 7

Началась русско-японская война, и восток скорым ходом полетели воинские эшелоны. Нелегкая задача выпала министру путей сообщения Хилкову. Корреспондент английской газеты «Таймс» подчёркивал, что князь Хилков оказался для Японии более опасным противником, чем военный министр Куропаткин.»[1].

Михаил Николаевич Анненков(23 апреля 1835 — 9 января 1899) — русский генерал, строитель Закаспийской железной дороги.

Из старинного дворянского рода Анненковых. Сын генерала-от-инфантерии Николая Николаевича Анненкова (1799–1865) и Веры Ивановны Бухариной (1813–1902)

Окончил Пажеский корпус (1853) и Николаевскую академии Генерального штаба (1858).

В 1863 годупринимал участие в усмирении польского мятежа, а затем в разных комиссиях и комитетах, учрежденных под председательством Н. А. Милютина и князя В. А. Черкасского, по преобразованию Привислинского края.

В 1871 году, во время франко-прусской войны, был послан в прусскую армию. Возвратясь из командировки, издал брошюру: «Заметки и впечатления русского офицера».

Особенное внимание уделил вопросу о применении железных дорог к военному делу, в 1867 году он напечатал в «Военном Сборнике» ряд статей по этому вопросу.

С 1869 года по 1875 годсостоял заведующим делами комитета по передвижению войск железной дорогой и водой.

В 1875 году Анненковым была представлена записка относительно состояния и силы железных дорог России. Ввиду предстоявшей войны с Турцией записка эта вызвала учреждение комиссии для исследования железнодорожного дела в России, под председательством графа Баранова. Анненков был назначен членом и управляющим делопроизводством этой комиссии.

В 1886–1887 годах заведовал постройкой Самаркандского участка Закаспийскойжелезной дороги, которая была открыта летом 1888 года.В том же году был назначен управляющим Закаспийской железной дорогой.

В 1913 году в Самарканде ему был установлен памятник.

Здесь собраны, пожалуй, самые сумбурные записи из всего дневника. Если прочтёте, сами обо всём догадаетесь.

Обычная встреча с Игнатьевым затягивалась, необычной процедурой в которой я принимал непосредственное участие, правда больше в качестве слушателя и стороннего «наблюдателя».

Для поиска злоумышленников было привлечено подразделение сыскной полиции, возглавляемое уже почти легендарным Путилиным. Сыскари по заданию СБ должны были прошерстить Вяземскую лавру, строения и лачуги вокруг неё. Как только отзвонили колокола Спаса Сенной к ранней обедне, это чуть позже вторых петухов, зловонная территория уже была оцеплена специальными войсками и начался «большой шмон».

Агенты — сыскари ещё с ночи были где-то внутри этих ночлежек, выслеживая гладилинских татей и им подобных. В помещения вламывались специально подготовленные солдаты и выволакивали наружу многочисленные человеческие отбросы. Их скрепляли наручниками и вывозили за город на дезинфекцию и определение принадлежности.

Три четверти после этой процедуры оказывались зрячими, с работающими ногами и руками. Их фотографировали, брали отпечатки и отправляли во временный следственный изолятор, специально сооружённый по соседству. Иногда среди задержанных попадались и агенты-сыскари, которые чтобы не лишаться прикрытия, мастерски исполняли свои роли до самого конца.

Из СИЗо мы с Игнатьевым и ждали звонка о задержании людей из окружения известных особ и наконец сам Иван Дмитриевич, освободившись от «хитроумного маскарадного костюма» доложил что интересующие СБ люди опознаны и схвачены.

Как дальше генерал-губернатор планировал разбираться с этой клоакой, я не знал. В городе в тоже утро начали разборку всех подозрительных строений в районе Вяземской лавры. Чтобы не распространять заразу деревянные части сжигались, а горы мусора и нечистот обильно сдабривались карболкой и вывозились за город на большую городскую свалку. Горожане были в восторге.

Игнатьев после звонка Путилина почти сразу уехал организовывать дознание с многочисленными задержанными в ходе операции, а мне предстояла встреча с другим Игнатьевым — Алексеем Павловичем, который вот-вот должен был прибыть в Гатчину. Эту встречу я подробно описывать не буду, младший брат Николая Павловича едет в Берлин к Фридриху III для координации наших действий с Его Величеством — королём Пруссии.

Чтобы вы имели представление об этой процедуре я опишу подобную, состоявшуюся двумя часами позднее.

— Военный министр Милютин, генерал — фельдмаршал князь Барятинский….

Лёгкая заминка моего адъютанта Михаила и в продолжение перечисленных фамилий прозвучало:

— Принц Альберт Генрих Иосиф Карл Виктор Георг Фридрих Саксен-Альтенбургский!

— Проходите господа, присаживайтесь.

— Благодарим Ваше Императорское Величество!

Это уже за всех бодрым командным голосом ответствовал старший по возрасту, фельдмаршал князь Барятинский Александр Иванович. Да, ему в этом году стукнуло пятьдесят пять лет. По виду, конечно, столько ему не дашь, а если только голос услыхать, то впору и ошибиться лет на двадцать.

— Представляем Ваше величество принца Альберта Саксен-Альтенбургского, по поводу окончания его подготовки по должности координатора наших действий с Его Величеством — императором Франции.

— Благодарю Александр Иванович, благодарю и вас Дмитрий Алексеевич и конечно нашего дорого принца. Как я понял из доклада, ваша подготовка полностью завершена! — Не так ли, дорогой Альберт?!

— Да, Ваше Императорское Величество я даже стал легче на десять фунтов за это время, о чём совершенно не сожалею. — Когда прикажете отбыть в ставку к императору Наполеону Третьему?

— Господа, готово ли сопровождение принца? Я не только о людях, но и о технических средствах спрашиваю?

— Да, Ваше Величество! За последние несколько недель я с моими новыми друзьями несколько раз пересёк Лифляндию, Эстляндию и Курляндию в обоих направлениях. В точках остановки мы собирали устройства связи, добивались устойчивого приёма депеш и только после этого двигались к новой контрольной точке. Все три инженер — лейтенанта и весь взвод связи показали высочайший профессионализм и самоотверженность. К сожалению пока нет таких воинских наград, но в боевой обстановке я бы ходатайствовал об их награждении!

— Дмитрий Алексеевич, а это хорошая мысль. Подумайте над соответствующей медалью, да и нагрудный знак разрядности не помешал бы.

Зная, что принц весьма небогат, да и не его это дело я нажал кнопку вызова адъютанта.

— Пригласите как к нам Сабурова минут через двадцать, пожалуйста.