Ричард Арджент - Рыцарь зимы

– Наши враги – враги короля, – продолжил Одо. – Этот храм – наше убежище и место молитвы. Ты знаешь, что мы не единственный орден воинов-монахов, участвующий в Крестовых походах. Есть еще рыцари-госпитальеры. Обращайся с ними вежливо, но без лишней почтительности. Если мы когда-нибудь одолеем сарацин и лишимся врага в их лице, то, вполне возможно, начнем борьбу с госпитальерами. Я лично глубоко презираю их – как и они нас. Между нашими орденами существует зависть и враждебность, за которые, возможно, в один прекрасный день последует расплата.

– Да, магистр.

Эндрю отправился прямиком к Томасу. Рассказав другу новость, рыцарь с изумлением заметил на лице юноши точно такое же выражение, как то, что появилось на лице самого магистра. Вокруг него плетется заговор? Или это все чей-то хитроумный розыгрыш?

– Томас, ты что, знал об этом?

– О! – Томас рассеянным жестом указал на небо, и выражение его лица стало виноватым. – Я слышал слухи… и сплетни… но, господин, вы должны радоваться! Ведь именно этого вы всегда и хотели.

– Но ты не сделал ничего плохого?

– Сэр, вы по-прежнему хотите стать тамплиером?

– Да, разумеется.

– Тогда более не задавайте вопросов.

Итак, Эндрю приготовился ко второму ночному бдению, схожему с тем, какое он отстоял перед посвящением в рыцари. На его взгляд, предстоящее было куда важнее. Его клятвы будущего тамплиера священны и нерушимы. Опустившись на колени перед алтарем в королевской часовне, он старательно искал в своем сердце и разуме недостатки и греховные склонности. Разумеется, их оказалось немало. Единственный способ вырвать их из своей души – дать священные обеты. Эндрю поклялся, что будет самым преданным и смиренным из всех рыцарей-храмовников. Вот самый важный момент в жизни, вскоре сбудется его давняя мечта – стать тамплиером; Эндрю из Крессинга поднимется на недосягаемые прежде высоты. От сына кузнеца до рыцаря храма. Эта невыполнимая мечта все-таки сбылась. Золотистый свет лился в окно часовни, и в этот миг драгоценные желтые лучи принадлежали только ему. Эндрю не знал, кто даровал ему исполнение мечты – Бог или госпожа Удача, поэтому горячо благодарил их обоих.

Его клятвы.

Эндрю приносил их со всей возможной искренностью.

В этот раз это клятвы бедности, целомудрия и смирения.

Были и другие, менее значительные обеты, которые Эндрю также принес с подобающим пылом и благочестием.

Он поклялся стать самым преданным ордену рыцарем из всех, кто когда-либо ступал под сень храма Соломона и был принят в ряды воинов-монахов. Соблюдать все без исключения правила ордена. Он никогда не нарушит даже самого незначительного обычая. Будет ревностно исполнять все свои клятвы и следовать законам ордена, даже если другие рыцари считают их утомительными и необязательными.

Он не отступит ни на шаг.

Кроме, разумеется, пункта про соколиную охоту.

Во время священной церемонии, на которой присутствовали только его братья-тамплиеры, Эндрю пожаловали роскошную белоснежную накидку с кроваво-красным крестом на груди. Он с благоговением принял ее, затаив дыхание и чувствуя, как колотится сердце. Какая великая драгоценность – этот кусок материи. Как он дорог. Бесценен, как солнечный свет, льющийся в часовню. Он стоит больше, чем все золото в мире. Впервые облачившись в нее, Эндрю поразился собственному великолепию. Рыцарь-тамплиер! Нельзя желать большего. Подняться от жалкого сына кузнеца до одного из самых уважаемых рыцарских орденов в христианском мире – это не просто великое достижение, это чудо. Несомненно, его влекла к этой судьбе рука Господня, Божественное провидение. Не феи, не ведьмы, не демоны, но ангел Божий выдернул Эндрю из глухой английской деревушки и вознес на недосягаемую высоту. Он стал воином-монахом, принадлежащим к величайшему ордену в мире.

Эндрю охватило ликование.

По пути в свою комнату юноша забежал к королевскому наставнику, Септимусу Силке, который теперь обучал и его самого.

– Септимус, – произнес юноша, – меня сегодня приняли в орден тамплиеров! Разве это не чудесная новость?

Септимус Силке был худым, изможденным человеком с непропорционально большой головой и длинными светлыми волосами, доходившими до пояса. Он всегда носил бесформенную бархатную шапочку с жалко поникшим пером.

Наставник торжественно кивнул, и обвисшее перо щелкнуло его по узкому носу. Септимус Силке, как всегда, держал в руках охапку свернутых в свитки пергаментов, перевязанных разноцветными лентами. В кармане покоились перья, остатки чернил вновь испещрили пятнами его тунику. На ткани появилась огромная клякса разных оттенков, слившихся в одну лужу, медленно расползавшуюся в стороны.

Увидев это пятно на тунике наставника, Эндрю вспомнил кое-что и произнес:

– Кстати говоря, я бы хотел научиться картам.

– Картам?

– Ну да, узнать форму стран… ты что, не знаешь о том, что существуют такие вещи, как карты и планы?

Септимус хищно оскалился, обнажая зубы.

– Конечно, я знаю, что такое карты и планы, – я ведь ученый. Полагаю, в таком случае вы желаете изучить географию?

– Если карты ее касаются, то да.

– И вдобавок научиться читать и писать?

– Да.

– Если так дальше пойдет, скоро вы попросите меня обучить вас алгебре, и у меня не останется времени на короля!

– Король и так все знает. А что такое алгебра?

– Ветвь математики.

– Наука о деревьях?

– Да нет же, не о деревьях. При чем тут вообще деревья?

– Ты же сам сказал – «ветвь», – указал Эндрю, не без самодовольства отметив, что поймал наставника на слове.

– Забудьте об этом. Алгебра – это набор специальных формул для… О боже правый, вам столько предстоит познать, а все, чего вы хотите, – носиться по пустыне, убивая сарацин. Вы знаете о том, что алгебру изобрели арабы? Должен сказать, это весьма ученый и умный народ. А вы пытаетесь стереть их с лица земли!

– Я вовсе не хочу этого – один из моих лучших друзей араб.

– Все вы так говорите.

– Я спрошу Хасана про алгебру. Узнаю, как именно он ее изобрел.

Септимус Силке тяжело вздохнул:

– Что ж, извольте. А пока расскажите мне, как продвигается ваша самостоятельная работа? Вы уже закончили упражнения по глаголам, существительным и прилагательным?

– Я был слишком занят.

– Снова убивали людей. Что ж, постарайтесь подготовить их в ближайшие два дня, или у нас состоится неприятный разговор с королем.

– Разве ты не хочешь пожелать мне удачи и счастья? – спросил Эндрю. – И поздравить меня?

– Если это то, чего вы действительно желали, то примите мои искренние поздравления.

– Разумеется, именно этого я и желал. Почему должно быть иначе?

Он оставил наставника и вернулся в свою комнату, где сообщил Томасу замечательную новость о своем новом статусе рыцаря храма Соломона.