Дмитрий Никитин - РЯВанш!

Русский крейсер решительно пошел на сближение, ведя огонь всей левобортной батареей. Первый же его залп лег близким перелетом по "Амацукадзе". Эсминец начал маневрировать, уходя от накрытий, но дистанция для эффектного уклонения была слишком мала, к тому же была опасность столкновения с двумя другими миноносцами. Скоро "Амацукадзе" получил попадание в районе грот-мачты. Разрыв снаряда вызвал детонацию снарядов, сложенных у двух кормовых 120-мм орудий. Оба орудия были уничтожены вместе с расчетами, на корме возник сильный пожар, грозивший взрывом уже торпедных аппаратов. Командир эсминца приказал немедленно выпустить торпеды. Тем не менее, этот неприцельный залп заставил русский крейсер выполнить противоторпедный маневр. В это время он продолжал вести огонь только из носовых орудий. Поврежденный русский крейсер тоже присоединился к бою. Подошедший русский эсминец развернул его к японцам правым бортом, и по кораблям Хироясу ударило еще восемь 130-мм стволов. Стрелял и "новик", но только из одного носового 102-мм орудия, три 4-дюймовки на корме, похоже, были выведены из строя.

Собственно, одной артиллерии поврежденного русского крейсера хватило бы, чтобы отразить атаку трех японских эсминцев. То, что русские оставили рядом с подорванным кораблем еще и полноценный крейсер, говорили об их решимости не защищаться, а разделаться с японцами. Охваченный пожаром "Амацукадзе" под перекрестным огнем терял скорость. "Нара" и "Эноки" еле уворачивались от летящих в них с двух сторон снарядов. Они повернули назад, едва не столкнувшись друг с другом, но уже не успевали уйти, оторваться за счет своей большей скорости. Срочно было нужно ставить дымовую завесу, но все химические шашки успели использовать раньше. Эсминцы выпустили торпеды из кормовых аппаратов. Шансов попасть в противника у них практически не было, оставалось надеяться, что русские снова будут уклоняться от залпа и потеряют несколько минут.

Внезапно на левом траверсе появился новый корабль - к месту сражения полным ходом шел крейсер "Тацута". Вид его был ужасен. Надстройки охвачены пожарами, передняя мачта наполовину сбита, задняя сильно накренилась, дымовые трубы и раструбы воздухозаборников пестрят множеством пробоин. Корабль погрузился так низко, что над водой возвышались лишь оконечности, а в средней части борта почти не были видны. Но четыре орудия "Тацуты" изрыгали языки пламени, посылая снаряды во все стороны - в поворачивающий на него русский крейсер, в другой, подорванный, стоящий на месте, в идущие следом и ведущие огонь вдогонку троицу "новиков". Большие русские корабли немедленно обратились против нового врага, забыв на время об эсминцах принца Хироясу.

Было ясно, что "Тацута" обречен. 130-мм снаряды русских крейсеров пробивали его корпус даже там, где броневая защита была самой сильной, а четыре японские пушки, размещенные открыто на палубе, к тому же крайне неудобно, парами "спиной друг к другу", не могли тягаться с тридцатью орудиями "адмиралов", половина из которых стояла в защищенных броней казематах. Вокруг "Тацуты" встал настоящий частокол водяных всплесков. Рухнула за борт подсеченная грот-мачта, взрыв полностью разрушил штурманскую рубку. Однако самый тяжелый удар японский крейсер получил, когда очередной залп с "Корнилова" лег с недолетом. Два снаряда, пройдя последние метры под водой, поразили борт ниже ватерлинии.

Первый снаряд проделал обширную дыру против 3-го котельного отделения, повредив один из котлов, а остальные вскоре пришлось срочно гасить, так как хлещущая из пробоины вода подходила к топкам. Если учесть, что 1-е котельное отделение было затоплено еще раньше инфильтрацией из носовых отсеков, то у "Тацуты" осталось всего четыре котла из десяти. Еще серьезней были последствия попадания в носовое машинное отделение. Там сразу вышла из строя левая турбина, а чуть позже, когда морская вода попала в магистрали, пришлось отключать и правую. Крейсер остался с одним работающим центральным винтом, что при неполадках с рулевым управлением делало его почти неуправляемым. К тому же он почти потерял ход и в любую минуту мог затонуть, если бы трюмные переборки не выдержали напора воды. Однако в этот момент кому-то из артиллеристов "Тацуты" посчастливилось сделать воистину "золотой" выстрел. В который раз проявился труднообъяснимый феномен, замеченный еще в прошлую войну, когда японские снаряды со странным постоянством поражали русские корабли в командные центры.

Командир "Адмирала Корнилова" Сергей Дмитриевич Коптев не жаловался на судьбу. В Цусимском сражении миноносец "Грозный", на котором он служил минным офицером, отбился от японских дестроеров и прорвался во Владивосток. Если бы так смогли сделать все русские корабли - Цусиму назвали бы русских победой. Тогда, пятнадцать лет назад, Коптев поклялся отомстить когда-нибудь за других, которые не дошли. Давнее обещание можно было считать выполненным, но вместо радости сердце Коптева наполняли непонятная тоска и тревога. Возможно, тому виной был дурной сон накануне. Прошлый день капитана 1-го ранга был насыщен разными яркими событиями. Сначала - жаркая перестрелка с крейсерами 3-го японского флота, потом столкновение уже в сумерках с главной японской эскадрой... Однако в те два-три часа, которые Коптеву удалось прикорнуть на диване между отражением ночных атак миноносцев, приснилось ему нечто, никак не связанное с происходившим в последние часы. Видел во сне Сергей Дмитриевич себя, лежащего в петроградской квартире, которая, в свою очередь имела немыслимо непрезентабельный вид - загаженный пол, оборванные обои, черный, закопченный потолок. В квартире пустынно, темно и мрачно. Судя по замерзшим окнам, дело происходит зимой, но комната нетопленая, поэтому Сергея Дмитривича сотрясает дрожь от пробирающего до мозга костей холода. В конце концов, он понимает, что смерть его близка. Утром Коптев постарался забыть увиденное во сне, события нового дня заставили забыть о зловещем предчувствии, но...

"Что ж, я сделал, что хотел," - успел подумать Коптев, ослепленный ярчайшей вспышкой, и полетел куда-то, не чувствуя более бренного тела...

140-мм японский снаряд взорвался на броне боевой рубки "Адмирала Корнилова", ударив в смотровую щель плотным снопом раскаленного железа. Капитан 1-го ранга Коптев погиб на месте. Контр-адмирала Порембского спасло чудо. В этот момент он стоял за тумбой штурвала, удержавшей осколки, но также получил сильнейшую контузию... Взрыв вывел из строя штурвал, машинное управление, переговорные устройства, уничтожил дальномерный пост. Не получая более указаний, корабельная артиллерия прекратила огонь, дав "Тацуте" шанс на спасение. Только через десять минут старший офицер крейсера капитан 2-го ранга Лев Михайлович фон Галлер взял на себя управление "Корниловым" из кормовой рубки.