Дмитрий Никитин - РЯВанш!

Местные жители столпились кучками на берегу, разглядывая заполнившие бухту огромные корабли. Контр-адмирал Порембский съехал на катере и попытался связаться по телеграфу и телефону с начальником Владивостокского порта. Однако связь отсутствовала из-за забастовки телеграфных служащих. Сами они, впрочем, уже известили военно-революционный комитет Владивостока о появлении эскадры. В заливе Америка действовал и собственный революционный совет, который составляли сельский староста Быконя, представитель из Владивостока Никифоров, прибывший накануне из на катере с рабочей дружиной, и командир отряда сучанских шахтеров Аллилуев. Всего набралась пара сотен стволов, но эти силы эти казались ничтожными в виду стоящих в заливе дредноутов. Поэтому Никифоров, как наиболее опытный, распорядился убрать оружие подальше и сосредоточиться на пропаганде. Любыми способами революционеры должны были попасть на линкоры и поднять матросов на восстание. Агитаторы получили пачки листовок, пахнущих свежей краской, и, в качестве вспомогательного средства для установления контакта с моряками, бутыли самогона, выставленного запасливым Быконей.

Еще в море командиры дредноутов стали докладывать о нехватке угля - в ходе сражения многие бункера были повреждены и затоплены. В заливе Америка имелся значительный угольный запас, который доставили по шоссе и речными баржами по Сучану, но не успели вывезти во Владивосток. Командовавший сводной бригадой линкоров контр-адмирал Кедров дал приказ заняться угольной погрузкой. Эта тяжелая и грязная работа стала еще более трудной, так как большинство грузовых стрел на кораблях было разбито, а шахты для ссыпки угля исковерканы. Мешки с углем приходилось поднимать на борт с подходивших от берега кунгасов вручную, а потом тащить через весь корабль через лабиринт руин отсеков. Матросы, получившие после кровавого боевого похода не отдых на берегу, а работу грузчиками, были озлоблены до крайности. Особенно негодовали экипажи с потопленных эсминцев. На новых миноносцах давно уже перешли на нефтяное отопление и забыли уже о таком тягостном деле, как угольные погрузки. Но теперь размещенные на дредноутах матросы с "Автоила", "Керчи" и "Гаджибея" вместе с остальными горбатились под четырехпудовыми мешками и задыхались в угольной пыли.

Вместе с матросами уголь грузили сбросившие кителя немногочисленные офицеры, но их сторонились, советуя "вашблагородиям" держаться подальше, а то "случаем зашибут". Гораздо охотней матросы перебрасывались шуточками с подъезжавшими на кунгасах местными грузчикам. Когда настало время обеда, они вместе рассаживались перекусить, благо рабочие с берега охотно делились принесенными собой в узелках сальцем, зеленым луком, угощали махоркой, а украдкой доставали и бутыли самогона, завернутые в бумаги с прокламациями. Бутыли пускали по кругу, одновременно читая листовки и обсуждая матросское бесправие. От местных матросы узнали, что во Владивостоке восстание, начальство, генералов с офицерами там погнали, и народу теперь будет воля, если только флот не поведут город громить.

На эскадре тем временем удалось наконец связаться по радио со штабом Владивостокской крепости и прояснить ситуацию. Комендант контр-адмирал Тимирев сообщил о мятеже, охватившем и часть гарнизона, включая береговую артиллерию, и настоятельно просил о поддержке. Хоть какой-нибудь, но немедленно. Контр-адмирал Поремский запросил командиров кораблей о готовности к выходу во Владивосток. Как доложил контр-адмирал Кедров, его линкоры смогут поднять якоря лишь через несколько часов, закончив приемку угля и самый неотложный ремонт. Впрочем, Кедров высказал сомнения в способностях кораблей в их нынешнем состоянии выдержать дуэль с крепостными батареями. Как говаривал Нельсон, пушка на берегу стоит целого корабля в море...

Исходя из состояния кораблей, Порембский отдал приказ быть готовыми идти во Владивосток легким крейсерам "Адмирал Корнилов" (флагман) и "Адмирал Грейг", авиаматке "Энгельс" и эсминцы "Левкас", "Занте", "Цериго", "Капитан Конон-Зотов", миноносцы-тральщики "Бравый" и "Бойкий". Остальные корабли должны были продолжать возможно скоро ремонт, чтобы в ближайшее время вернуть себе боеготовность. Уже под вечер "Корнилов", "Грейг" в сопровождении "Энгельса" и четырех эсминцев взяли курс на Уссурийский залив. Около семи часов флотилия была уже к востоку от острова Русский, где укрепились верные войска. К отряду присоединились эсминцы "Самсон", "Сокол", миноносцы "Беспощадный", "Точный" "Твердый", "Скорый", "Сердитый" и "Смелый".

Тимирев, прибыв на катере на борт "Корнилова", обсудил с Порембским совместные действия. Атаковать легкими кораблями береговые батареи мятежников или, тем более, пытаться прорваться во внутреннюю бухту Золотой Рог - было сочтено абсолютно невозможным. Адмиралы пришли к выводу, что с имеющимися силами наилучшим было бы поддержать наступающие на Владивосток правительственные войска. Для этого отряд вновь разделили. "Грейг", "Энгельс", эсминцы "Капитан Конон-Зотов", "Самсон" и "Сокол" отправились на север Уссурийского залива - к Шкотово. О срочном направлении туда боевых кораблей особенно настаивал командующий 5-м Сибирским корпусом генерал-лейтенант Турбин. Дислоцированные в Шкотово 3-й и 4-й Сибирские полки под воздействием революционной агитации начали митинговать, но появление поблизости хотя бы нескольких эсминцев могло качнуть настроение солдат в другую сторону.

"Адмирал Корнилов", эсминцы "Левкас", "Занте" и "Цериго" пошли на север Амурского залива, где продвигался вдоль железной дороги от Раздольной 6-й Сибирский полк. Проходя полным ходом мимо Владивостока, Порембский не отказал себе в удовольствии сделать огневой налет на береговые укрепления, над которыми вились красные флаги. Батареи на побережье Амурского залива были устаревшего открытого типа. Дальнобойности 5-дюймовых и 4-дюймовых орудий "Корнилова" и эсминцев-новиков хватало, чтобы достать до батарей на таком расстоянии, на которых их тяжелые нескорострельные орудия не могли попасть по быстроходным целям, а легкие 57-мм противодесантные пушки были неэффективны. Когда на открытых позициях батарей стали густо рваться снаряды, расчетам оставалось лишь поспешно покинуть свои орудия и укрыться в бетонированных казематах. Таким образом, по мере прохождения правительственной флотилии последовательно подавлялись Токаревская, Иннокентьевская, Саперная, Тигровая, Безымянная, Лагерная батареи. Ущерб, причиненный обстрелом, был невелик - от фугасов среднего калибра старые тяжелые орудия получили лишь несколько осколочных царапин. Но произведенный моральный эффект был велик. Стало ясно, что даже несколько легких кораблей смогут загнать в казематы обслугу мощных береговых орудий.