Алексей Живой - Земля предков

— Все дороги ведут в Монте-Альбан, — проговорил вслух Федор, шагая за своим другом. — Их много, и это даже хорошо. Значит, из долины существуют и другие выходы.

— О чем ты, командир? — тяжело дыша, переспросил Леха.

— Да так, — отмахнулся тот. — Трудновато будет выбраться, говорю. Дверей мало. Всего одна, хотя и большая.

— Да нам двери ни к чему, — неожиданно успокоил его Леха, — нам бы руки развязать да ножичек раздобыть. А там… как-нибудь справимся.

— Ну да, — согласился с другом Федор, поглядывая на столпотворение у подножия холма, где словно муравьи, сновали сотни людей, направлявшихся в город и выходивших оттуда, — нам бы руки развязать…

Здесь не было озера, примыкавшего к «золотому городу» ольмеков, зато была река, огибавшая почти всю территорию главного города сапотеков. И по ней плыли лодки. Снаружи Федор не смог разглядеть никакой пристани и подумал, что наверняка есть еще «морские ворота», через которые эти лодки попадают за стену. Во всяком случае, они могли быть, а если так, то и выходов из города сразу становилось больше, чем один-единственный. Их насчитывалось уже как минимум два.

Пока дорога спускалась вниз с перевала, на который из города почти нескончаемым потоком поднимались крестьяне и военные, Федор успел немного рассмотреть и внутренние постройки. Пять или шесть огромных пирамид, сверкая золочеными гранями, формировали центр города, который была разрезан на четыре равные части огромными улицами. По этим «трактам» одновременно могли перемещаться тысячи людей. Кроме ритуального центра, в столице сапотеков было выстроено множество зданий непонятного для Федора назначения и формы. От полукруглых и открытых с одной стороны, напоминавших греческие амфитеатры, до прямоугольных коробок без окон и дверей. Повсюду также виднелись высокие колонны с какими-то барельефами. Лучше отсюда было не рассмотреть.

— И сколько же здесь живет народу? — при виде колоссальных размеров Монте-Альбана любопытство разобрало даже Ларина. — Может, и миллион наберется?

— Да уж немало, — согласился Федор, — скученность должна быть жуткая. Если нет водопровода и бань, то тут просто рассадник болезней.

Он немного подумал и вспомнил про реку, серебристой змеей появлявшуюся из бесконечных лесов, огибавшую город и снова исчезавшую в лесах.

— Хотя вода есть, — вновь заговорил он, — значит, и водопровод с банями должен быть. Впрочем, кто его знает. Даже у нас на материке пока только в Карфагене, да еще кое-где до этого додумались. Остальные как-то без водопровода обходятся. И бани тоже не жалуют.

— Зря ты об этом заговорил, — огрызнулся Ларин.

— А что? — не понял его Федор, шагая за другом.

— Да я уже не помню, когда мылся. Воняет как от козла, наверное…

Федор втянул носом резкий запах пота, исходивший от взмокшей спины скифского адмирала, и тактично промолчал. Сам он сейчас пах не лучше. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Чайка осторожно поднял голову и посмотрел поверх шагавших впереди сапотеков с копьями в сторону горизонта, который здесь был обширным, — от одного края гор до другого. Долина была немаленькая. И вдруг ему показалось, что там, впереди, что-то блеснуло. Потом еще раз. И еще. Сначала с одной стороны, потом с другой. Чайка зажмурил глаза и даже тряхнул головой, чтобы наваждение исчезло. При этом он ударился затылком о сучок и даже вскрикнул от боли. Наваждение прошло. Но спустя мгновение блеск вновь появился очень узкой полоской по всей линии горизонта. «Что это там блестит? — осторожно подумал Федор и ответил сам себе: — Наверное, река». Но он сам, будучи адмиралом, отлично понимал, что никакая река, даже самая широкая, никогда не заполонит собой весь горизонт. Снег на вершинах гор тоже блестел иначе. И тут до командира карфагенян дошло. Этот был океан.

— Ну ни хрена себе! — воскликнул Федор по-русски, сделав неожиданное открытие. — Так мы уже поперек всю Мексику прошли, можно сказать. В самом узком месте, правда, но прошли. Вот это да!

— Ты о чем, командир? — настороженно поинтересовался его друг. — Голову напекло?

По тону Чайка понял, что Леха принял его возгласы за бред сумасшедшего, организм которого давно страдает от недостатка воды. Пили они дорогой, конечно, мало. И эта мысль заставила Федора ненадолго замолчать. «А вдруг и, правда, галлюцинации?» — подумал он, осторожно закрывая и открывая глаза на ходу, чтобы проверить свои наблюдения, от чего споткнулся и едва не свалил весь «обоз». Но, выровняв движение, Чайка вновь заметил полоску воды, блестевшую вдоль всего горизонта. Это было далеко, километров сто, не меньше. Особенно если учесть, что рельеф долины медленно, но верно, понижался от этого края к другому. Город Монте-Альбан стоял на самой высокой, хотя и явно рукотворной, точке.

— Мы, брат Леха, почти до океана дошли, — выпалил Федор, не выдержав.

— Какого океана? — все так же настороженно уточнил Ларин, даже замедляя шаг. — Перегрелся ты, друг Федя. Океан у нас за спиной остался. Я бы и сам рад на его берегу оказаться сейчас, да только далековато это отсюда.

— До того океана, по которому мы приплыли, да, — обескуражил его повеселевший Федор, — а это уже другой. Тихий океан. Если его так назовут, конечно. Так что мы с тобой прошагали весь перешеек от края до края. Ну почти. Осталось километров сто, не больше.

Леха молчал, видимо решив, что его друг окончательно спятил от измывательств сапотеков, немного не дотянув до города.

— Да ты на горизонт посмотри, пока ниже не спустились, — предложил ему Федор, — только внимательнее смотри. Если ничего не увидишь, считай, что я умом тронулся.

На этот раз Ларин молчал долго, делая осторожные шаги и напряженно вглядываясь вдаль. И вдруг хрипло заорал, остановившись как вкопанный.

— Океан!

Не ожидавшие такой остановки финикийцы продолжали движение. Уставшие ноги Ларина подкосились и вскоре уже все валялись в дорожной пыли, а вокруг прыгали сапотеки, размахивая своими красными щитами.

— Вот так вот, брат! — отчего-то радостно повторял Федор, спустя пару минут поднявшись и отплевываясь от пыли. — Вот так вот!

— Океан, — продолжал бормотать Ларин, вновь зашагав вперед и вниз, — океан!

Потрясенные открытием, они даже не обратили внимания на несколько увесистых пинков конвойных. Остальные финикийцы, услышав вопли Ларина, тоже стали вглядываться вдаль и вскоре позади себя Чайка услышал, как перешептывались Цорбал и Пирг, повторяя на все лады как молитву одно-единственное слово: «Океан». Посланцы далекого Карфагена повторяли это слово с такой надеждой, словно океан уже сам по себе означал спасение из плена, а не просто бескрайние просторы воды, которые еще нужно как-то преодолеть.