Алексей Живой - Земля предков

Несмотря на то что никто их не задерживал, ворота открывались как-то медленно. Возникла небольшая заминка, во время которой сердце Чайки бешено колотилось. «Быстрее, — мысленно подталкивал он стражников, — открывайте быстрее». Ему уже мерещилось, что их побег из тюрьмы вскрылся и на все входы и выходы из Монте-Альбана уже поступил приказ задержать беглецов.

Но ворота перед ними все же открылись заблаговременно, хоть и с заминкой, а две груженные доверху лодки, начавшие было входить в город, дали задний ход, отчаянно заработав веслами. Они притерлись к берегам снаружи от городской стены по обе стороны канала, и все, кто в них находился, пали ниц, не успев усеять путь лодки жреца лепестками цветов и сушеным маисом.

Когда пирога Итао, который сидел ни жив ни мертв, проплыла наконец мимо охранников, затем прошла сквозь толщу стены и вынырнула из этого грота на открытое пространство, Федор едва сдержался, чтобы не отсалютовать военачальнику в золотом шлеме. К счастью, это был не тот самый сапотек, которому он подарил жизнь, выиграв бой. «А жаль, — вдруг подумал Чайка, осторожно работая веслом, — вот был бы номер, когда все вскрылось. Наверно, его казнили бы за то, что нас упустил».

Наконец, пирога выскочила на открытое пространство, и финикийцы вновь взялись за весла, прибавив скорость. Здесь было заметно светлее, чем в узком пространстве канала. Несмотря на то что солнце уже почти касалось вереницы гор, его лучи еще освещали стены Монте-Альбана и лодки третьего жреца ягуара, величаво выплывавшей на простор из городских ворот.

— Леха, сбавь обороты, — едва не закричал Федор, увидев впереди целую вереницу лодок, усеявших берега канала и реки, в которую он впадал буквально метров через триста. Все, кто в них находился, вместо того чтобы пасть ниц, повставали со своих мест, зажав что-то в руках, и приготовились отдавать дань.

— Греби медленнее, — прошипел Федор, пока они не поравнялись с первой лодкой, — нам нужно хорошо сыграть свою роль.

— Да понял, — огрызнулся Ларин, — извини, командир, руки чешутся. Не слушаются и сами гребут быстрее, как только за стеной оказались.

— Терпи, — буркнул Федор.

Вскоре перед ними в лучах солнца возник целый салют из лепестков каких-то цветов и желтых зерен сушеной кукурузы. Все это сопровождалось криками радости. Сапотеки с удивлением встречали живое воплощение бога-ягуара, который в этом году почему-то появился раньше представителей того, кому и был посвящен этот праздник. Однако, раз так получилось, значит, боги так решили, и народ радовался этому, осыпая пирогу Итао лепестками и сушеным маисом.

«И не думал, что бегство такое приятное занятие, — против воли усмехнулся Федор, поддавшись всеобщему ликованию, — хорошо быть жрецом. Наверное».

Вскоре лодка въехала в облако из лепестков и маиса. Но если лепестки весело порхали в закатном солнце, то сушеный маис забарабанил по лодке, словно град пуль, доставляя гребцам некоторые неудобства. Итао, то и дело поднимавшему обе руки вверх под восторженные крики, было хорошо сидеть защищенным своим навесом, а вот бедным гребцам доставалось от этого веселья. Несмотря на полученные указания, едва оказавшись в коридоре из лодок и облаке маиса, финикийцы опять начали грести быстрее. Федор плюнул на это, стараясь изо всех сил удержать рыскавшую носом лодку на курсе и не врезаться на полном ходу в кого-нибудь из торговцев, самозабвенно приветствовавших пирогу жреца.

Управлять таким легким и «неудобным» транспортным средством и ему, и его солдатам приходилось впервые. Федор боялся сплоховать. Он-то еще хоть стоял в полный рост на корме, наблюдая за процессом, а остальные сидели, припав на колено, в позе каноистов и гребли двумя руками коротким незакрепленным веслом. С непривычки это было тяжело, лодку заметно бросало из стороны в сторону, и Федор молил всех карфагенских богов, чтобы эти огрехи кораблевождения остались без внимания публики, которая могла с легкостью опознать в них непрофессиональных гребцов и заподозрить неладное. А у жреца просто не могло быть плохих гребцов. В этой ситуации время играло против них, и он предпочел позволить своим подопечным разогнаться чуть больше положенного, чтобы побыстрее миновать вереницу лодок.

Когда конец грузового каравана и самого канала был близок, позади раздалась новая волна криков. Федор от неожиданности обернулся. Лодка второго жреца вышла на вечерний простор под крики радости сапотеков.

— Кто это, — осторожно и быстро «просигналил» своему жрецу носком сандалии Чайка.

— Это жрец Косихо-Питао, — вздрогнув, ответил ученый сапотек, который в этот момент как раз возносил руки к небу в приветственном жесте, — он должен был первым покидать город.

— Вот удивился, увидев тебя, наверное, — пробормотал Федор и, чуть повысив голос, добавил, переходя на финикийский: — Леха, давай поднажми. Теперь пора. Там появился второй жрец, встреча с которым не входит в наши планы. Только ровнее держите, а то опрокинете это корыто.

— Постараемся, — буркнул уже порядком уставший Леха, но лодка тут же прибавила хода, — свобода в наших руках.

Последние лодки, встречавшие жрецов у города, остались за кормой. Крестьяне и торговцы, находившиеся в них, с некоторым удивлением проводили взглядами пирогу жреца ягуара, с большой скоростью уходившую в сторону реки к бескрайнему лесу, видневшемуся за ней. Но к ним со стороны города уже приближалась лодка другого жреца, и ее тут же накрыла вторая волна поклонения.

— Отлично! — взвыл от радости Федор, когда рядом наконец не оказалось лодок. — Первый уровень этой игры со смертью мы прошли. Итао, ты — молодец. И тебе пока дарят жизнь. Слышишь, великий жрец?

И он привычно пнул ногой Итао в спину.

— Что там дальше по традиции делает жрец ягуара, удалившись от стен города?

— Он плывет по реке до самого заката и приветствует все лодки, которые повстречаются ему, — глотнув воздуха, проговорил Итао загробным голосом. — А затем возвращается в город уже после захода солнца.

— Какой отличный обычай! — воскликнул Чайка, разглядывая длинные тени от деревьев, протянувшиеся в поля. — Он словно создан, чтобы помочь нам бежать. Я снова начинаю любить сапотеков. Будем плыть до заката по этой прекрасной реке.

— Свобода! — в тон ему прокричал Леха, даже перестав грести на мгновение, от чего лодка стала забирать влево. — Ты молодец, командир. Отличный план!

— Погоди радоваться, — успокоил его Федор и добавил нарочито громко, чтобы Итао все было хорошо слышно: — Надо быстрее убраться отсюда как можно дальше в сторону большой воды, пока нас не хватились.

— Думаешь, будет погоня? — уточнил Ларин, не поняв замысла Федора, но невольно подыграв ему.