Константин Калбазов - Фронтир 2

— Докладывай, — указав на лавку напротив себя, приказал Сергею капитан.

Канцелярия, одновременно выполнявшая и роль жилища коменданта, несла на себе те же следы убогости, как и все постройки заставы. Никаких украшений, самый минимум мебели, включавшей в себя грубо сколоченные стол, пату скамей, топчан, с матрацем набитым сеном, с грубым солдатским одеялом. Четыре полки на стене, из обрезков обычной доски, подвешенных на стену одним краем за веревки. Там кое-какие бумаги, несколько книг, писчие принадлежности, на самой нижней полке немудреная посуда, имевшаяся в распоряжении коменданта. Пара небольших оконец, скорее бойниц давали не так много света, но его вполне хватало. При входе, импровизированная вешалка, из деревянных шипов вбитых между бревнам, там пристроились плащ и шинель. В углу открытый шкаф, так же сколоченный из досок и не имеющий дверей. Сверху на нем принадлежности для ухода за оружием.

Карабин на стене над кроватью, пара револьверов при нем. Капитан носил их на бедрах, так как был хорошим стрелком, немногим уступая в этом Хвату. Нарушение устава, конечно же, но кто смотрит на такие мелочи в их ситуации. Здесь главное эффективность, а не прописанные статьи в известной книжечке.

— Докладываю, господин капитан, — присаживаясь напротив начальства, рядом с которым восседает и Грибски, начал Сергей. — Шесть пинков. Дневной наблюдатель находился прямо в лагере. Там удобное место для лагеря и застава как на ладони. Ворота и пристань видны отлично. Расстояние по прямой, версты две.

— Сколько? — Удивился Грибски.

— Ага, сержант, совсем обнаглели. Ни во что нас не ставят. Приходили себе спокойно пешочком, обстреливали нас и так же спокойно уходили.

— Нда-а. Нет, ну, а чего нас бояться, если мы тут от собственной тени шарахаемся, — откинувшись к стене, с горечью в голосе, согласился Милош.

— Не ворчи, старый волк. Ты же понимаешь, что для патрулирования у нас людей нет, — набивая трубку, остудил капитан сержанта.

Да-а. Вне стен "резиденции" его благородия, никак незаметно то, насколько они тут с сержантом притерлись друг к дружке. А оно вон как. Однако, Сергея данное обстоятельство ничуть не смутило и авторитет капитана в его глазах вовсе не упал. Наоборот, тот подрос еще чуток. Если у командиров есть взаимопонимание и они тянут в одну сторону, гарнизону от этого только польза.

— Как были вооружены? — Пыхнув табачным дымом, продолжал капитан.

— Хорошо вооружены, итить их, через коромысло. Все при кавалерийских карабинах "балича", у четверых револьверы, один нового образца. При каждом по сотне патронов к карабинам, ну и к револьверу полсотни имеется. Оружие потасканное, но вполне исправное и еще послужит. Ну и луки со стрелами.

— Шестеро отправленные для того, чтобы беспокоить нас и по возможности уменьшать наше количество, для чего им достаточно луков, все вооружены огнестрельным оружием. Да еще и армейскими образцами, а не двустволками или пистонными винтовками. Как тебе это нравится, Грибски?

— Никак не нравится, господин капитан, — хмуро ответил сержант.

А чему собственно нравиться. По сути, эта шестерка была вооружена ничуть не хуже рустинских солдат, а по части носимого боезапаса еще и лучше. И ведь капитан прав, особой необходимости направлять сюда воинов у которых непременно имеется огнестрельное оружие, нет. И что получается? А получается, что все воины этого рода или большинство, имеют вот такие карабины.

— Думаешь вырезанные заставы?

— И к гадалке не ходить. Если "баличи" изрядно потасканные, — утвердительный кивок Сергея, — значит, взяты с таких же шевронов, что и мы.

— Получается, что совсем скоро могут и ударить? Причем с хорошим вооружением.

— Могут, — согласился Грибски.

— А чего тогда тянули? — Недоумевал капитан.

Сергей было удивился подобной неосведомленности, но потом сообразил, что коменданта прислали с востока. Такому простительно незнание местных реалий. Конечно, мог бы и поинтересоваться особенностями. Даже для Сергея проведшего на границе только год, уже известно об этом. Ну да, нельзя же быть семи пядей во лбу.

— Сейчас у пинков время большой охоты. Если бросят все и сосредоточатся на войне, зимой будут голодать. Так что, сначала заготовка припасов, а потом уж война. Но сдается мне, ждать не долго осталось.

— А как же нападения на другие заставы?

— Так ведь это когда было. К нам тоже совались. А после, когда мы все же сумели закрепиться, на нас время терять не стали, оставив на потом. Им сейчас главное не дать закрепиться другим, а нами можно заняться и чуть погодя.

— Хорошая перспектива.

— Нормально, господин капитан. Тут ведь какое дело, закрепиться смогли только первая и четвертая заставы, а две по центру только обустраиваются, благодаря большой охоте. Так что, скорее всего, попытаются сначала их опять сковырнуть, а уж потом за нас возьмутся. Все же Тикла, она поближе к границе.

— Разрешите, господин капитан.

— Что там, Крайчек? — видя озабоченный вид десятника Сергея, поинтересовался комендант.

— Пароход вверх по течению шел, да пристал у нашего берега. Раны зализывают. Досталось им крепко. Говорят, валийский форт, что по соседству, арачи пожгли.

— Похоже началось. Как считаешь, Грибски?

— Началось. Чтоб им пусто было.

— Что же, мы и без того в постоянной готовности. Но похоже нужно еще поднапрячься.

— Да уж придется, господин капитан. Если конечно хотим свои задницы вытащить из этого дерьма.

— Это по меньшей мере не прилично.

Девичий голос, да еще и явно обращенный к нему, прозвучал настолько неожиданно, что Алексей невольно вздрогнул, едва не смяв газету. Хорошо хоть не настолько, чтобы опрокинуть на себя чашку сивона, напитка сильно напоминающего кофе. Хм. Вообще-то, это и был кофе.

Собственно говоря в его реакции не было ничего необычного. В здешнем обществе не было принято, чтобы женщины первыми обращались к мужчинам. Даже если они были хорошо знакомы. И дело даже не в том, что это могло ударить по репутации женщин и уж тем более девиц, это было неприемлемо в первую очередь для мужчин. Если они имел честь быть хорошо знакомым, то был просто обязан подойти и засвидетельствовать свое почтение. Впрочем, возможно второе вытекало из первого, что скорее всего так и было.

Если же мужчина будучи знакомым с дамой, игнорировал ее, то это считалось большим проступком. Не делалось скидок даже на тот случай, если они являлись откровенными врагами. Приличия требовали именно такого обхождения, а иначе вам не место в дворянском обществе. Правда в этом случае вовсе не было необходимости подходить лично, достаточно было изобразить поклон головой. Мало того, если такая дама сидела в обществе тех с кем у вас по настоящему хорошие отношения, полагалось поступать так же. Это в некоторой степени должно было завуалировать истинное положение дел для посторонних.