Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров

Четвёртый вагон предназначался для их величеств, и походил на обычный купейный вагон – коридор вдоль вагона, но купе было только четыре. Кабинет государя, туалетная комната с ванной, спальня их величеств и гостиная государыни. В пятом вагоне находилась детская с мебелью в светлых тонах и купе фрейлин. В этот раз ни детей, ни дам не было, поэтому фрейлинские купе оккупировали Георгий и Сандро.

Шестой вагон отводился свите – девять купе с рамками на дверях, в которые вставлялись визитки проживающих. В эту поездку купе занимали сановники и чиновники, с которыми Николай хотел обсудить дела, не терпящие отлагательства. Дорога ожидалась долгая, император ехал на юг России. В среднем, двойном почётном купе, размещался министр императорского двора и уделов генерал-адъютант барон Владимир Борисович Фредерикс. Это купе было зарезервировано за ним всегда, потому, что сопровождать государя было его служебной обязанностью. В первом, крайнем, купе, ехал министр финансов Сергей Юльевич Витте, в следующем – военный министр, генерал от инфантерии Пётр Семёнович Ванновский, далее – директор канцелярии министерства иностранных дел Владимир Николаевич Ламсдорф. Четвертое, последнее купе этого крыла придворного вагона было предоставлено министру земледелия и государственных имуществ Алексею Сергеевичу Ермолову. Четыре дальних купе пустовали. Они были зарезервированы для четырёх персон, которые должны были подсесть в поезд по дороге. Это были: предводитель дворянства Ковенской губернии коллежский асессор Петр Аркадьевич Столыпин, заместитель начальника Московского охранного отделения коллежский асессор Сергей Васильевич Зубатов, заместитель прокурора Московского окружного суда коллежский асессор Алексей Александрович Лопухин, и начальник Закаспийской области генерал-лейтенант Алексей Николаевич Куропаткин. Телеграммы с Высочайшим Повелением прибыть к императорскому поезду были разосланы, таблички на дверях купе установлены.

Седьмой вагон был багажным, восьмой вагон – купейным. В нем проживали комендант поезда, доктор с аптекой, и прочая прислуга.

Кабинет императора по размеру был невелик, примерно два стандартных спальных купе. Двухтумбовый письменный стол, два кресла, полки с книгами на стенах, непроницаемые шторы на окне, на столе – два бронзовых подсвечника со свечами и письменный прибор.

Николай сидел за столом, на котором стоял ноутбук, подключенный к абрудару, и щёки его пылали.

Когда он составлял списки врагов, он инстинктивно обходил всё, что касалось лично его. Вернее, не его, а императора Николая II, так, наверное, будет правильнее. События русской революции Николай подробно изучал, а на всё, что касается лично императорской семьи, наложил жёсткое табу, ибо смотреть на обречённых было выше человеческих сил. И ещё он боялся не выдержать, и броситься спасать. Сердце рвалось спасти отца, спасти семью, ведь он же мог, но твёрдая уверенность в том, что всё в руках Господа, и он не вправе идти наперекор, останавливала, и не давала потерять голову. Если Господь Бог, устами отца Иоанна не дал свершиться неправому делу, то видимо, уход папá и гибель венценосной семьи действительно решены в предвечном Совете Пресвятой Троицы. И да будет на все Его Святая воля!

Но один момент острой занозой колол сердце. Отречение от престола. Николаю было и тяжело, и стыдно, и непонятно. Как мог император, далеко не мальчик уже, очень серьёзно относящийся к своей роли Помазанника Божия, венчанный на Царство, изменить своей клятве в день Священного Коронования, и отречься от престола великой империи, как… "как эскадрон сдал". Николай развернул абрудар в кабинете и стал разбираться. И вскоре картина предательства, трусости и измены заставила его оторопеть. Ну, ладно, социалисты и прочие революционеры, эти давно вели войну с царём, они стреляли в губернаторов и подрывали великих князей, за это их вешали и гноили на каторге, но генералы… Люди, сделавшие карьеру в Императорской армии, облечённые доверием царя, обласканные им и усыпанные наградами… Это было непостижимо. И самое главное, император Николай II от престола предков не отрекался.

27-го февраля Николай II распускает Государственную Думу и отдаёт приказ направить на Петроград значительные воинские подразделения для прекращения беспорядков. Начальник штаба Ставки генерал-адъютант М. В. Алексеев в приказе, вместо "направить", пишет "подготовить к отправке". Верные императору войска так и не двинулись на Петроград.

Михаил Васильевич Алексеев, внук крестьянина, сын солдата-героя, ветерана Севастопольской обороны в Крымскую войну, сам начавший военную карьеру вольноопределяющимся, ординарец генерала Скобелева, герой, раненый под Плевной во время русско-турецкой войны, генерал-адъютант, "общепризнанный крупнейший военный авторитет", и, после уже близкой победы над врагом, будущий граф или генерал-фельдмаршал – изменник и предатель. После октябрьского переворота скрывался, бежал на Дон, всё призывал "спасти Родину".

Это в голове не укладывалось. Ему-то чего не хватало в этой жизни? Николай закурил и отдёрнул штору. В окне медленно проплыл перрон. Станция Малая Вишера.

В Малой Вишере, 1 марта 1917 года в 4 часа утра, император Николай II узнал, что дальше, в Петроград, его не пускают. У заговорщиков не было другого выхода. Кровь в Петрограде лилась с 26 февраля, если бы царь прибыл в Петроград, участь предателей была бы решена. Они хорошо помнили 1906 год. Это был вопрос жизни и смерти. Поэтому царский поезд был остановлен в Малой Вишере. Император попытался пробиться в Петроград через Псков. Здесь его и настигли.

Царский поезд поставлен на запасные пути, вокзал оцеплен, связь отрезана. К государю императору прибывает командующий Северным фронтом генерал-адъютант Н. В. Рузский. Он требует отречься от престола и шантажирует жизнью семьи.

Николай Владимирович Рузский, кадровый офицер, участник русско-турецкой и русско-японской войны, в Великой войне командовал 3-й армией, брал Львов, Перемышль, обрёл славу "завоевателя Галиции", награждён высшими орденами империи – он чем думал, когда требовал у царя отречения? Ни Алексеев, ни Рузский не переживут 1918 год. Первый умрёт при непонятных обстоятельствах, второго большевики возьмут в заложники и убьют, на кладбище зарубят саблями. Иуд нигде не любят, ни на земле, ни на небе.

С этого момента, с Пскова, вся официальная история отречения – одна большая ложь. Несмотря на ожесточённое давление генералов и депутатов, император Николай II принципами не поступился. О своём отречении Николай II узнал 4 марта, в Ставке, в Могилёве, из газет. Возмущение и протест ни к чему не привели, вокруг были изменники. В своём дневнике император подробно записывал, что происходит, но после того, как дневники попали в руки врага, всё было тщательно отредактировано. Пусть потомки удивляются, что царь вместо руководства страной, стреляет ворон.