Анатолий Логинов - Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке

Старик благодарно кивнул и присел к столу. Неторопливо принял поданную младшим сержантом пиалу, отхлебнул, смакуя вкус, улыбнулся чему-то своему. Допив, поставил пустую пиалу на стол. Ходи немедленно наполнил ее вновь. Но гость не торопился пить.

— Я не был дома много дней, — сказал он, — учил правнука жизни в горах. Мы ушли очень далеко. Вернулись вчера. Родичи сказали, что сейчас опять сорок первый год. Это так?

Кенджаев чуть не поперхнулся чаем.

— Это так, ата. Значат ли ваши слова, что вы пришли из две тысячи десятого?

Старик улыбнулся:

— Именно. У меня нет сомнений в правдивости моих предков, но они знают мало. Какое сегодня число?

— Двадцать пятое июня, — ответил сержант. — Но куда же вы ходили?

— В Афганистан, — уточнять не стал, очевидно посчитав, что хоть сержант и власть, но допытываться не будет.

Ну конечно, Союз, как говорили, перенесся полностью. Куда еще мог уйти аксакал, чтобы не исчезнуть вместе с Таджикистаном-две тысячи десять? Но это же… Так далеко не ходит никто. Разве что…

— Война уже началась, — продолжал тем временем аксакал. — Где собирают тех, кто поедет на фронт? Я бы хотел присоединиться.

Милиционеры переглянулись.

— О каком фронте вы говорите, домулло? — осторожно спросил Ходи.

— Конечно, с немцами, — удивился аксакал непонятливости милиционеров. — Она идет уже три дня.

— Никакой войны нет, ата, — подтвердил Хамзалиев.

— Не понимаю. Если сейчас сорок первый, то Гитлер напал на нас двадцать второго июня. Я тогда служил в Красной армии. Я стар и знаю, что могу не идти на фронт. Но правнук мал, а мои руки еще крепки и не забыли, как держать оружие. И мой опыт не будет лишним. Я взрывал немецкие эшелоны в Белоруссии, резал их хваленых егерей на Кавказе, штурмовал города… Мы разбили их тогда, разобьем и сейчас. Но на той войне погибли мой отец и дед. Сейчас я ровесник своего прадеда. Недолго уже осталось. Если я погибну вместо деда, он воспитает младшего лучше меня.

Ходи низко поклонился аксакалу.

— Спасибо вам, ата. В этот раз все проще. В будущее перенесся только Советский Союз. А немцы — нет. Та война отменилась. Совсем.

— Вот как? — задумчиво произнес аксакал. — Что ж, тогда я зря вас побеспокоил. Спасибо за разъяснение.

Гость встал и направился к двери.

— Ата, — окликнул его старший сержант, — вам не нужна помощь? Ведь ваш дом остался в будущем…

— Мой дом стоит на том же месте, где стоял, — сурово ответил старик, — неужели ты думаешь, что род Абазаровых может не принять своих потомков?

Когда за гостем закрылась дверь, Хамзалиев ошалело произнес:

— Железных Шамси стало два?

— Железных Шамси стало больше на два, — ответил Ходи. — Он пришел с правнуком. Наверняка тоже Шамси. Абазаровы все железные.

Они переглянулись. Два несостоявшихся артиллериста, два несбывшихся Героя Советского Союза, получившие это звание за один и тот же бой. Только Исмаил — посмертно…

Нью-Йорк.

Здание Постоянного Представительства РФ при ООН.

— Все готово, Виталий Иванович, корреспонденты ждут.

— Спасибо, Антон Юрьевич. Пошли. — На лице спокойная улыбка уверенного в себе человека. Как он чувствует себя на самом деле, не узнает никогда и никто, потому что дипломату не только язык, но вся внешность дана для того, чтобы скрывать свои мысли и чувства. А постоянный представитель России при ООН, по мнению многих людей, — дипломат не из рядовых. Такой, пожалуй, и о Судном дне сообщит в соответствии с дипломатическим протоколом. Сегодня же предстояла «просто» пресс-конференция, всего-навсего о том, что вместо Российской Федерации в мире вновь появился СССР из сорок первого года прошлого века. Легко и просто, не так ли, господа и товарищи?

— Дамы и господа, постоянный представитель СССР при ООН. — Уже первые слова Успенского вызвали заметное оживление среди присутствующих в зале корреспондентов.

— Прошу вас, задавайте вопросы. Я постараюсь ответить на них как можно полнее, — улыбнувшись, заметил на своем хорошем английском постпред.

— Маргарет Бишар, «Голос Америки». Господин Чуркин, вы действительно считаете себя представителем СССР при ООН?

— Конечно, мисс Бишар. И не считаю, а являюсь. Поскольку имею соответствующие полномочия от Советского правительства.

— Но это нелигитимно, разве нет? СССР не существует… не существовал…

— Мисс, вам достаточно слетать в Варшаву, чтобы убедиться в обратном. А если вы заглянете в Конгресс, то можете сэкономить время и деньги на поездку, — улыбнулся Виталий и добавил под раздавшиеся кое-где смешки: — Просто уточните, когда принята и действует ли до сих пор поправка Джексона — Вэника. Могу вас уверить, что она не отменена и, следовательно, Конгресс США продолжал считать РФ преемником СССР. Полагаю, никто не сомневается в юридической компетентности Конгресса и Правительства США? Нет? Так вот, теперь с возвращением СССР отношения правопреемства просто аннулируются, возвращаясь к исходному состоянию.

— Господин Чуркин, вы уполномочены — кем?..

— Сообщаю, что сегодня у меня состоялся разговор с наркомом, то есть министром, иностранных дел СССР товарищем Молотовым.

После этих слов в конференц-зале установилась тишина, взорванная вопросами сразу всех корреспондентов, пытавшихся одновременно уточнить только что прозвучавшую сенсационную новость.

— Пожалуйста, по очереди, вас много, и ответить одновременно всем я физически не в состоянии, — прервал нараставший гомон Виталий.

— Каким образом вы разговаривали с господином Молотовым? — невысокий подвижный француз успел пробиться поближе и задать вопрос первым.

— Мсье?

— О, пардон, мсье Чуркин. Клод Вотье, «Фигаро».

— Мсье Вотье, мы разговаривали с товарищем Молотовым по телефону. Надеюсь, вы не думаете, что в СССР прошлого века не было телефонов? — под откровенный хохот зала ответил ничуть не смутившемуся французу постпред.

— Господин Чуркин! — стоящая справа от француза журналистка в отчаянии повысила голос, стараясь привлечь к себе внимание.

— Слушаю вас, мисс.

— Берта Кнауф, «Ди Цайт». У меня к вам два вопроса. Первый — как вы относитесь к «правительству РФ в изгнании»?

— Я к нему не отношусь. Я — представитель законного правительства СССР, — под вновь раздавшиеся смешки ответил Виталий. — Считаю образование этого «правительства» ошибкой и буффонадой, а его членов — марионетками, обслуживающими чьи-то недружественные моей стране интересы.

— Понятно. Второй вопрос. Что вы думаете о появлении Восточной Пруссии вместо Калининградского анклава?

— Интересный вопрос. — Чуркин впервые задумался на несколько мгновений. — Мне трудно сразу сформулировать ответ на него. Могу только заметить, что существование нацистского анклава в центре Европы не может быть терпимо.