Анатолий Логинов - Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке

— БЧ-два — вы?

— Думаю, что все же это война, товарищ командир. Нам нужны только данные штурмана и энергия, к стрельбе будем готовы. Готов вскрыть пакеты с шифрами разблокировки…

— БЧ-три?

— Война, товарищ командир… А в остальном — мы готовы.

— БЧ-четыре?

— Также рекомендую лечь на грунт, но для того чтоб подвсплыло БАУ. Московская радиостанция же работала. Я на эту антенну смогу принять сигнал, может быть, дадут новости в эфир. Вдруг действительно какой катаклизм, а мы тут миллионы поворотом ключа уничтожим!

— Поддерживаю, командир, — первым, почти не задумываясь, ответил замполит. Немного подумав, утвердительно ответили командиры боевых частей пять и семь, начхим, доктор, последними — старпом, капитан второго ранга Юрий Юрченко, и особист.

— Что же, раз так решили — всем по постам. Вам, Юрий Юрьевич, сейчас руководить покладкой на грунт. — Присутствующие один за другим вставали и выходили из салона. Когда у двери остался заместитель по воспитательной работе, Владимир добавил: — Глеб Иваныч, обязательно ознакомьте команду с ситуацией и нашими дальнейшими действиями. — И тут же он обратился к неторопливо поднимающегося со своего места особисту: — А вас, Олег Николаевич, я попрошу задержаться.

Словно ожидавший этого, оперуполномоченный ФСБ неторопливо, но тщательно прикрыл полуоткрытую дверь и, развернувшись, сел напротив командира.

— Олег Николаевич, вы понимаете, что мы сейчас находимся в очень сложном положении? — начал Владимир, внимательно следя за реакцией сидящего напротив. — Резкое исчезновение связи на боевом дежурстве… внушает серьезные подозрения. Прошу вас внимательно проверить этот вопрос. Может, это все же проблемы с матчастью связи? Как раз ваша работа. Вы не хуже меня знаете, что по инструкции при отсутствии связи я обязан привести корабль в боевую готовность и ввести коды целей и запуска. Но спутники-то свидетельствуют о мирном периоде. Вам ничего не известно… по вашей линии?

— Нет, Владимир Владимирович, ничего. Не думаю, что командование могло бы оставить нас в неведении. Поэтому считаю ваше решение единственно правильным. Разрешите идти?

— Идите, — командир выглядел слегка разочарованным, но в то же время на его лице явственно можно было разглядеть облегчение. Нет, стать человеком, в мирное время уничтожившим Нью-Йорк, Лондон, Париж и так далее, нужное подчеркнуть, ему вовсе не улыбалось, несмотря на весь боевой настрой.

— Прорвемся, товарищ командир, — добавил на прощание особист и, четко развернувшись, вышел из салона. Теперь оставалось только ждать. Ждать либо сигнала, либо… Ждать, успокаивая себя и пережигая тонны нервных клеток. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять — говорит пословица, и командиру ракетного крейсера стратегического назначения предстояло испытать ее правоту на собственной шкуре.

Маневр покладки на грунт окончился штатно, старпом не подвел, и весь корабль замер в ожидании вестей с Родины. Наконец молчание прервалось докладом из рубки связи.

— Центральный, появился сигнал радиостанции «Коминтерн», идет прием информации.

— Рубка, докладывайте! — Поднявшийся командир чуть не спрыгнул с кресла.

— Товарищ командир, докладывает капитан-лейтенант Пархоменко! — Выведенный на динамик голос заставил всех встрепенуться. — По результатам радиоразведки мы наблюдаем нечто странное. Количество голосовых передач на русском очень мало, перехваченная единственная радиопередача… — Пархоменко замолчал, напряженно дыша.

— Что там, не тяните, — недовольно заметил Коваленко, оглядывая напряженные лица собравшихся в ЦП.

— Слушайте сами, — наконец выдавил из себя Пархоменко, — мы ее записали… — и включил трансляцию. — И еще… Передачи на остальных языках отличаются от передач на русском. Они по-прежнему о новостях две тысячи десятого.

В отсеке воцарилась напряженная тишина.

— Либо наша аппаратура от этого удара окончательно вышла из строя, либо наши доблестные маркони дружно бредят, или на берегу кто-то остро пошутил, — выдал свой вердикт Дойников.

— А вы не рассматриваете четвертую возможность? — Стоявший до того в стороне сотрудник особого отдела капитан Горошков посмотрел на обернувшихся к нему офицеров и продолжил: — А если вместо Российской Федерации действительно СССР сорок первого года?

— Нет, Олег Николаевич, я, конечно, понимаю, что вы увлекаетесь фантастикой, но мы находимся в реальном мире, — ответил особисту командир и впервые за все это время улыбнулся.

Подмосковье. «Ближняя дача».

Иосиф Виссарионович Сталин, секретарь ЦК ВКП(б), Председатель СНК СССР.

— Товарищ Сталин, — негромкий голос Власика заставил вождя встрепенуться и, покряхтывая негромко (где мои семнадцать лет), натянуть сапоги. Спал он не раздеваясь, вернее, даже не спал, а так — прилег на диванчике.

— Война? Нэмцы? — давно ожидаемое, то, о чем думалось постоянно, невольно вырвалось в первую минуту полусна-полуяви.

— Никак нет, товарищ Сталин. Точнее, да, вы правы. Провокация в Прибалтике, обстреляны пограничные районы. Поступили донесения о боестолкновениях с Дальневосточной границы. Потеряна связь с Белостоком, штабом десятой армии и штабами некоторых других частей в ЗапОВО и КОВО. У телефона товарищ Тимошенко.

— Понял. Вызывайте товарищей Маленкова, Молотова и Берию, готовьте машину, пока я буду говорить с военными. — Уже окончательно проснувшийся, Иосиф Виссарионович выглядел абсолютно невозмутимо, и только слегка, практически незаметно, дрожащие руки выдавали его волнение.

г. Мариуполь.

А. Е. Огурцов, лейтенант, уполномоченный РКМ НКВД.

Машину из «главка» пришлось ждать долго. Почти два часа прошло с того момента, как умчался в порт гонец, выбранный Прокофьевым среди зевак. Звонок с проходной переполошил весь отдел, но, как обычно бывает в воскресенье, все пошло наперекосяк. Сначала не могли найти ни одного водителя. Начальник гаража и подумать не мог, что ранним воскресным утром может понадобиться транспорт, поэтому отпустил дежурную смену домой. Потом форсистая «эмка», полученная всего год назад, намертво заглохла, и для ее запуска потребовался бы не один час половецких плясок в исполнении механиков. Лейтенант, плюнув на все, уже собирался идти пешком, благо идти часа три, не больше. Глядишь, и попутка какая подбросит. Наконец, растревоженная «кривым стартером», прокрутившим все нутро, ожила полуторка. Чертыхаясь и проговаривая про себя «малый боцманский», лейтенант запрыгнул в тесную кабину, предоставив группе кузов. Ровно через полтора часа они сумели выехать за ворота отдела…

До самого места происшествия, от дороги, естественно, добираться пришлось пешком. Старая потертая полуторка больше по шоссейке ездить приспособлена. Песчанка не зря так зовется. Все засыпано. Пески, конечно, не зыбучие и Сахаре по всем показателям уступают. Но с дороги свернешь, через два метра машина на брюхо сядет. Придется лопатой махать и с бортов доски скручивать, чтобы под колеса просунуть. Так что, будь ты даже начальник УНКВД УССР, и то ножками пойдешь, а уж если ты только лейтенант народной рабоче-крестьянской милиции, то тем более…