Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 1

— Хэй, хэй, хэй, хэй, — с обеих сторон раздались крики выносящихся навстречу на полном скаку башкир, судя по лукам в руках и занесённым арканам, явно не пытавшихся спросить у нас направление к библиотеке.

— Внимание, стреляем стоя, — повинуясь команде, мы спрыгнули на землю, разворачиваясь попарно к противнику, в том, что на нас нападают, не оставалось сомнений. Палыч продолжал командовать, — по лучникам, огонь.

Аккуратно выжимаю спусковой крючок, после выстрела перевожу карабин на ближайшего лучника, ещё раз, ещё. Время остановилось, не слышно ничего, даже моих собственных выстрелов, лишь в прорези прицела почему-то уже спина кочевника. Выстрел, я разворачиваюсь, больше всадников нигде не видно, а Палыч с подоспевшими парнями из второй группы скачет в сторону сбитых выстрелами башкир. Кто-то из разбойников пытается сопротивляться, значит, живые остались, языки будут. Я, не влезая в седло, бегу к своим «крестникам», которых сбил только, что выстрелами с коней. Предпоследний, самый ближний, лежит на груди абсолютно без пульса, ещё бы, с такой дырой в спине. Бегу к следующему, тоже мёртв, дальше лежат сразу двое. Один стонет, держась левой рукой за правое плечо, ещё один «язычок». Быстро связываю ему руки его же поясом, и разворачиваюсь к соседнему разбойнику.

В него, судя по разнесённому вдребезги черепу, попала Валентина из ружья, не ожидал я такого результата наших самодельных пуль, видимо, сказалась меньшая скорость полёта пули от самодельного заряда. Когда я подошёл к последнему подстреленному мной бандиту, тот пытался встать на ноги, припадая в правую сторону, пуля прошила ему ягодицу именно с той стороны. Конь у него оказался не пугливый, спокойно пасся в нескольких шагах рядом. На него я и взвалил худосочного степняка, взял жеребца под уздцы и повернул назад, подбирать остальных раненых. Пока я собирал свои и Валентины жертвы, отвозил их к нашим коням, девушка спокойно собрала все стреляные гильзы и ожидала на месте. Собственно, как привыкла поступать на тренировках, учения — великая вещь.

Слева раздались крики, я мельком взглянул туда, Палыч занимался допросами своих пленников. Судя по резко затихшим воплям, допросы продвигались успешно. Возле него собрались шестеро наших парней, с испуганным любопытством наблюдая за действиями ветерана. Ещё двое выловили, наконец, последнего трофейного коня, бегом отвели его к Валентине и побежали смотреть на допрос. Дети, чисто дети, не дай бог им в руки попасть при таких обстоятельствах, обязательно попробуют всё, что им покажет сегодня дядя Иван Палыч, просто из любопытства. Уложив пленников возле Валентины, я направился к убитым, обыскать их необходимо, вдруг, какую вещицу найду знакомую. В карманах разбойников ничего не оказалось, как и самих карманов, впрочем. Я стянул с убитых всю относительно чистую одежду, ожерелья и сапоги, не скальпы же снимать. Из оружия были только луки со стрелами и ножи, даже захудалой сабли не нашёл.

Палыч со своими ребятами зашевелился, бодро вскакивая на коней. Видимо, установили место с пленниками,

— Помощь нужна, Палыч? — Кричу на всякий случай, он в этих вещах грамотнее меня, нужно было бы, позвал.

— Нет, там всего двое, управимся быстро, — пятеро парней спешат за Иваном, остальные понуро идут к нам, собирать трофеи.

Правильно, мы не воевать сюда приехали, надо наших мужиков выручать. Не успели мы стащить всех убитых в одно место и упаковать трофеи, как Палыч вернулся. Все пять похищенных девушек, избитые, судя по всему изнасилованные, но живые, бежали рядом с лошадьми своих спасителей.

— Где башкиры? — удивился я, не услышав выстрелов, — неужели в рукопашную взяли?

— Нет, я их отослал в стойбище, за выкупом, твой пленник, оказывается, сын хана, — Палыч показал на молодого парня с простреленной задницей, — правда, у того ещё пятеро сыновей, не знаю, может сразу этого прирезать.

— Не надо меня резать, я любимый сын у отца, — практически без акцента отозвался молчавший до этого башкир, молодой парень, действительно одетый богаче остальных, — он обязательно меня выкупит или приведёт орду на вашу деревню, и всех убьёт. Лучше отпустите нас сейчас, тогда мы орду собирать не будем, и пленниц наших отдайте.

— Чёрт с ним, с выкупом, — наигранно рассердился я, — давай, сразу зарежем этого любимого сына, с такой раной он всё равно в седле не усидит. Денег у меня хватает, отрубленная голова врага доставит мне больше уважения у соседей.

— Не убивайте меня, не надо, — задёргался связанный наследник хана.

— Почему, — подошёл я к нему, вынимая свой нож, — что ты можешь выменять на свою жизнь? Куда увезли всех мужчин-пленников?

— Их увезли на завод к Пантелею, в Оханск, так мы договорились. Им ничего не будет, только в заводе у него работать заставят.

— А сколько вам заплатили за мастеров, — тихо спросил присевший рядом с пленником Палыч, — где деньги?

— Сто рублей у меня в поясе зашиты, отпусти нас, — едва не плакал ханский сынок.

— Остальные деньги где? Чем обещал Пантелей расплатиться? — хором спросили мы с Палычем, поражённые такой мизерной суммой за пятнадцать мастеров, чья общая зарплата в месяц больше будет.

— По ружью обещал за каждого мастера, за немца сразу три ружья, — пленник, казалось, не мог остановиться, — этого немца нам Пишка указал, приказчик Пантелея, он и деньги нам привёз. Когда мы Каму переплыли, Пишка немца с остальными мужиками на лодки посадил, три лодки на вёслах. Они шибко-шибко вверх по Каме поплыли, нам велели сказать, что немца и мужиков мы другим башкирам продали. Мы не будем на соседние роды наговаривать, пусть Пишка за всё отвечает.

— Давай, Викторович, собирай всех в дорогу, я ещё побалакаю с нашими друзьями, надо спешить обратно, пока мужиков Демидовым не продали или Турчаниновым, в гору. Оттуда нам их не вытащить, там придётся войсковую операцию планировать.

Мы быстро перевязали раненых пленников, уложили их на трофейных коней по двое. Девушки тоже уселись на коней, которых оказалось больше, чем всадников. Три кобылы пошли поводу, гружёные трофейной амуницией. Хоть и грязная одежонка, для тех же пленников сгодится, не покупать им новую одежду. Будет за них выкуп, не будет, ещё вилами на воде писано, а кормить дармоедов придётся мне. Впрочем, сто рублей серебром отчасти компенсировали наши затраты, лишь бы освободить мужиков. Разобравшись по коням, наш караван бодро двинулся в путь, дорога была известна, до Камы мы надеялись добраться засветло. Так оно и вышло, мы даже успели перебраться на свой берег и развести костёр. С продуктами оказалось совсем худо, но, ребята были в эйфории победы, а пленники молчали.

Переночевали мы относительно спокойно, однако утро несколько поменяло наши планы. Во-первых, моросящий унылый дождик затянул всё небо тучами, не оставляя перспектив быстрого передвижения по лесным дорогам. К тому же, две девушки не смогли не только сесть в седло, даже встали они с большим трудом, накануне эти молчуньи натёрли себе кровавые мозоли, так спешили вернуться домой. Пришлось нам разделиться, отправив девушек, всех пленников и Валентину с тремя парнями домой, в Таракановку. На этот раз я остался непреклонным и пресёк все её попытки напроситься в Оханск, освобождать мастеров и Володю. Моё ружьё осталось у девушки, на всякий случай, после чего мы разделились на две группы. Девушки с пленниками и пешком доберутся за день в Таракановку, а мы всемером на лучших конях порысили вдоль берега Камы вверх по течению.