Виктор Зайцев - Прикамская попытка – 1

Что произошло по пути в Сарапул, полностью подтвердило мои предчувствия, мне об этом позднее рассказал Вовка, передаю его слова.

Володя со студенческих лет поражался предчувствиям Андрея, умевшим заранее ожидать неприятности и готовиться к ним, либо избегать. Ещё в разгул девяностых, друг трижды уводил его из пустых спокойных кафе, через считанные минуты превращавшихся в места разборок бандитов, с многочисленными ранеными и искалеченными посторонними людьми. Не придавая значения, по молодости, таким «совпадениям», Владимир впервые серьёзно задумался о предчувствиях своего друга, когда тот без всяких причин, буквально вытащил его из междугороднего автобуса, не доезжая до автовокзала, ещё на посту ГАИ. А через сто метров, на глазах изумлённых гаишников в автобус врезался пьяный водитель на КАМАЗе, в результате аварии именно те два кресла, что освободили вышедшие друзья, были смяты в лепёшку. Володя тогда имел личную возможность убедиться в этом, присутствуя понятым при осмотре. И слова гаишников о везунчиках, освободивших кресла за несколько минут до аварии, врезались в память навечно. С тех пор, он не спорил ни с одним жизненным советом Андрея, не забывая его намёков и просьб. Именно потому, собираясь в Сарапул, погрузил все динамитные шашки в сумку, а две из них сунул в карманы своей старой, ещё из двадцать первого века, куртки.

Дорога по просёлку до реки Камы осенним солнечным днём развеяла тяжёлые раздумья мастера, с удовольствием, любовавшимся нетронутой природой. Особенно поражали дубравы, порой с огромными дубами в десять обхватов, не менее, росшие вдоль берега реки. По дороге Владимир не проезжал ранее никогда, но заблудиться было невозможно. Весь оставшийся путь предстояло проехать по правому берегу реки Камы до самого Сарапула. А названия придорожных деревень накрепко впечатались в память, оставалось, лишь, спрашивать их у деревенских мальчишек, отпинываясь от лающих собак. Едва миновав выселок Позоры, уже после полудня, Владимир решил остановиться и немного перекусить, судя по всему, он успевал засветло добраться в Сарапул. Немного подал мерина вперёд, направился на полянку на крутом берегу Камы, спрыгивая и поворачиваясь к лошади, чтобы снять свои сумки.

— Дядя, подай прохожим копеечку, — неожиданно раздался густой бас за спиной.

Нервно вздрогнув, мастер обернулся, руки сами вынули из седельной сумки две динамитные шашки, нервно покручивая их стеклянные ампулы-воспламенители. К поляне из ближайшей дубравы подходили трое крепких парней, у двоих в руках были полутораметровые дубинки, третий помахивал топором, их поведение не оставляло сомнений в серьёзности намерений. Заметив нервные движения своей жертвы, разбойники привычно загоготали, уже не сомневаясь в бескровной победе. Володя судорожно вспоминал советы Андрея, сотни раз повторявшего, что в разговор с бандитами ему вступать не надо ни при каких обстоятельствах. Разговоры служат средством усыпить внимание перед нападением, говорил друг, напирая на необходимость действовать быстро и сразу. В память пришла мысль, что в случае гибели Владимира, Андрей непременно сгниёт на каторге, необходимость защитить друга подстегнула мастера, придав ему решимости.

Резкими движениями сильных пальцев он легко раздавил стеклянные ампулы, убедившись в воспламенении бикфордова шнура динамитных шашек. Затем одну за другой точными движениями механика отбросил шашки прямо под ноги подходивших разбойников, перехватывая узду мерина из всех сил. Удивлённые действиями жертвы, все трое татей посмотрели себе под ноги, надеясь увидеть брошенные кошельки с серебром. Один даже успел нагнуться, чтобы поднять непонятные свёртки, этих пары секунд хватило для взрыва обеих шашек. Мерин взвился на дыбы, буквально подбрасывая Владимира вверх, затем протащил на узде десяток метров, изорвав в кровь конские губы. Только у прибрежных кустов мастеру удалось остановить коня и осмотреться.

У одного из разбойников была оторвана рука, и кровь толчками выливалась из обрубка. Двое других лежали ничком, широко раскинув руки, всё ещё сжимавшие дубины. Проверять их самочувствие Володя не собирался, быстро вывел мерина на просёлок и поспешил в Сарапул, решив больше не рисковать с обедами. В город он добрался без приключений, сразу направился к дому Лушникова, где радушно был встречен знакомыми приказчиками. По записке хозяина ему не только выдали деньги, но и дали в сопровождение двух надёжных мужичков с дубинами. Потому обратный путь оказался быстрее и спокойнее. Трупов и каких-либо следов схватки на том самом месте не оказалось, как и слухов о том, что кого-то убили на берегу Камы. В любом случае, преодолев за день сто двадцать вёрст верхом, Вовка вечером пришёл домой к городовому и отдал ему двести рублей, потребовав моего немедленного освобождения.

За таких друзей, как Вова с Никитой, я на смерть пойду, не сомневаясь, что они поступят также, не приведи господь. Освобождали меня из «холодной» поздно вечером, в темноте, под холодным моросящим дождём. Встречали почти два десятка человек, кроме Володи, Палыча и Валентины, пришли мои ученики и ближайший сосед, Фрол Быков. Все быстрым шагом отправились к моему дому, накинув кожаные капюшоны на шапки, ни о каких зонтиках простым работягам речи пока не было. Возле дома ученики распрощались, а сосед предложил поужинать у них, у меня дома ничего же не было из готовой пищи.

— Поешь, батюшка, горяченького у нас, небось, измёрзся весь, — от такого приглашения я не смог отказаться.

Быстро поужинав горячим супом и поблагодарив соседей, мы втроём с друзьями уселись в моём домике. Затопив камин, я решил отметить своё освобождение, вытащив из чулана заначку — последнюю родную бутылку водки, полтора года ожидавшую своей участи. А в качестве закуски пошли покрасневшие за время моего отсутствия помидоры, теперь не было нужды их экономить. Осенний урожай позволял нам начать популяризацию картофеля и помидор, а также жареных семечек. С подсолнечным маслом мы решили не спешить, до увеличения урожая семечек раз в десять. Пока мелкими стопками уговорили бутылку, Вовка выложил свою комбинацию по моему выкупу. А последние его слова о получении денег от Лушникова заставили меня поперхнуться стопкой водки.

— Как, в качестве части приданого? Ты решил жениться на дочери Акинфия? Ради меня пошёл на это? Ты в курсе, что разводов в этом веке не предусмотрено?

— Ну, не век же мне бобылём жить, да и для наших целей личные средства нам не помешают, — начал оправдываться Вовка, — знаешь, сколько он приданого мне обещал? Пять тысяч ассигнациями, дом в Сарапуле, два парохода. И это всё, не считая нашего партнёрства в оружейном производстве. А дочь, у него, между прочим, вполне симпатичная девушка, мужик я или нет?