Вячеслав Коротин - До последнего вымпела

- Почему именно так?

- В одном отряде корабли с новыми пушками, в другом - со старыми. Любой из отрядов вполне способен вести бой со всем оставшимся у японцев флотом.. Во всяком случае, до подхода второй половины эскадры, а расходиться далеко и нет никакой необходимости - район действия не такой уж обширный. Принято?

- Слушаю дальше, - кивнул адмирал.

- Оба отряда рассыпаются 'неводом' и патрулируют свои участки - кого-нибудь наверняка зацепим. Пусть это будут нейтралы без контрабанды, пусть, но будем 'делать нервы' как японцам, так и их союзникам...

- Использовать броненосцы для крейсерской войны? Как-то это...

- А почему бы и нет? Тринадцать узлов как минимум даёт любой, дальность плавания вполне приличная. Дорого? Так сейчас не до того, чтобы 'булавки считать'. Есть, конечно и другой вариант: броненосцы только обеспечивают боевую устойчивость рыщущих по окрестностям крейсерам, но это резко сужает область действия эскадры. Я посмею настаивать на первом своём предложении.

Адмирал со своим флаг-капитаном ещё несколько часов обсуждали детали предстоящей операции.

На следующий день, на 'Славу' прибыли командиры крейсеров и броненосцев, и состоялось ещё одно совещание, на котором уточнили конкретные детали.

А ещё через двое суток, все боевые корабли, исключая миноносцы, оставшиеся для охранения транспортов, покинули Бонинские острова.

Через двадцать четыре часа отряды под флагом Небогатова и брейд-вымпелом Смирнова (командира 'Николая'), вышли в районы намеченные для операции.

Корабли разошлись на расстояние около ста кабельтовых, и стали 'чесать' океан в поисках добычи. Результаты не замедлили сказаться: за первый же день остановили тринадцать судов идущих в Японию и из неё. На второй - ещё семь. Большинство пришлось отпустить, но три были потоплены, как перевозившие контрабанду, а ещё два захвачены в качестве призов. Угольный запас эскадры пополнился ещё на две тысячи тонн бездымного кардифа, и индийский рис с японского транспорта тоже был не лишним.

После двух дней крейсирования к юго-западу от устья Токийского залива пришлось вернуться - автономность кораблей, и, в первую очередь 'Славы', не позволяла надолго отрываться от основной базы - этот броненосец, как и броненосцы береговой обороны, строились для Балтики, где расстояния более чем скромные.

Но цель была достигнута - русские обозначили угрозу коммуникациям на путях в Японию.

Финансисты всего мира не могли и не стали игнорировать этот факт.

Микадо, хоть и неофициально, начал интересоваться возможностями заключения мира...

Если хочешь объявить о своих намерениях на весь мир, сделай намёк об этом конфиденциально - можешь не сомневаться: все кому надо и не надо будут оповещены об этом чуть ли не мгновенно. Дюжина стран, узнав о том, что Япония, наконец-то согласна на ведение мирных переговоров, немедленно стала предлагать свои услуги в качестве посредника.

Обе, пока ещё воюющие империи, сошлись на Гааге, где державы представляли не просто посланники, а чрезвычайные и полномочные послы. Хотя с российской стороны на переговоры не погнушался выехать сам Ламсдорф.

Переговоры начались тяжело: русские, после очередных одержанных побед, предъявляли такие требования, что, выполняя их, Япония не только скатывалась на уровень 'держав' типа Сиама, Персии и Мексики - выживание нации ставилось под большой вопрос. С другой (японской) стороны, претензии так же были неадекватны: развязавшие войну, формально требовали заключения мира на основании имеющихся результатов этой самой войны: все территории занятые японскими войсками, должны остаться под протекторатом Страны Восходящего Солнца.

Митсухаси, возглавлявший японскую делегацию, и сам прекрасно понимал, что такое нахальство может вызвать лишь раздражение противной стороны, но действовал согласно инструкциям из Токио.

- Я не совсем понимаю, уважаемый господин посол, - начал Владимир Николаевич Ламсдорф, услышав о претензиях японцев, - зачем меня оторвали от важных дел. Неужели вашему правительству не ясно, что на таких условиях Россия никогда не заключит мира.

- Я лишь выполняю волю своего императора, - поклонился японский дипломат, - но имею полномочия и к поиску компромиссных решений...

Переговоры, конечно, не торговля на рынке, но что-то общее в обоих процессах имеется...

Обеим империям был необходим мир, обе империи старались 'состричь' максимум дивидендов из сложившейся ситуации и не 'потерять лица' на международной арене, обе делегации старательно пытались найти решение, которое было бы не унизительным для другой противника, и максимально выгодным для своей. Исходя из сложившейся ситуации, разумеется...

России мир был необходим как вода для обезвоженного организма, а Японии - как воздух для организма любого. Японская нация задыхалась в этой войне, но она задыхалась и на своих островах, ей, поднявшейся из феодализма в капитализм, требовался рынок сбыта на континенте.

Ламсдорф со своей делегацией это прекрасно понимал, понимал и то, что Россия вполне может обойтись и без Квантуна, без Северной Кореи, без Южной Манчжурии... Но здесь вставал вопрос о престиже Великой Державы: даже если всё это отдать за деньги (которых у Японии нет и теперь уже не предполагается), то уважение к России в мировой политике упадёт до самой нижней отметки.

Формоза, Окинава и Цусима, были включены в список претензий заведомо с намерением от этих претензий отказаться... Ну то есть всё как на рынке всё-таки - торговаться нужно начинать с максимума.

Японская делегация, разумеется, с негодованием отвергла столь наглые поползновения, но и свои аппетиты поумерила...

Переговоры 'покатились' по сложившимся для этого процесса шаблонам. Курильскую гряду японцы согласились вернуть России в обмен на формально захваченный Бонинский архипелаг и Охотское море вновь стало внутренним водоёмом Империи. Однако право беспошлинной ловли на шельфе островов, японцы для своих рыбаков выговорили.

К тому же Япония лишалась особого статуса на Сахалине.

'Варяг' и 'Решительный' безусловно, возвращались России в боеготовом состоянии за счёт японской стороны, как и все захваченные торговые суда. Ни одного вооружённого японца не должно было оставаться на континенте.

Россия 'великодушно' отказалась от претензий по поводу совершенно ей не нужных островов южнее Хоккайдо, и вопрос перешёл к Южной Манчжурии, Корее и Ляодунскому полуострову. Здесь 'терять лица' нельзя было никому.

Российская и Японская империи признавали права друг друга в Корее, и линия раздела сфер влияния прошла по сороковой параллели. (Корея фактически 'воевала' на стороне Японии, так что мнения 'Страны Утренней Свежести' никто и не спрашивал).