В. Бирюк - Косьбище

Всадники приняли вправо, а нам в другую сторону. К лугу и вдоль опушки. Сухан, вроде бы, дорогу запомнил. По рассказу этого «пернатого гомосексуалиста». И куда оно нас приведёт?

Мы довольно быстро перешли в нормальный «волчий скок»: то бежим рысцой, то идём быстрым шагом. Впереди — Сухан.

Выглядит он несколько… своеобразно. На голове шлем. Нормальный, без всяких прибамбасов типа личины или еловица. Не будем врагов ростом пугать. Сзади, на затылке — защитный фартук из кожи. Бармицы нормальной нет, вот приспособили кожи воловьей кусок. А вот дальше… Оплечье, наплечники, нагрудник, поручи-поножи… Даже пояс боевой, не говоря уж о кирасе или панцире — ничего нет. Одна кольчуга. Поддоспешника нет — одета прямо на рубаху. Кольчуга знатная. И кольца мелкие да плотной вязки, и кайма по рукавам, по вороту, по подолу — правильная, усиленная. Даже красным крашена. Ну так как же — от самого Храбрита Смушковича осталась. Но всё равно — кольчуга для воина как нижняя рубаха. Видок у «живого мертвеца»… ну очень интеллигентный: в кальсонах и в шляпе. И в шлёпках — вместо боевых сапог — у него обычные. Чуни. Ближайший аналог — мокасины сильно ношенные. У меня такие же. Вот выросту и стану сапожником. Буду делать нормальные сапоги. С каблуком. С подковками. И туфельки. На шпильках, с супинатором. И будут здешние красавицы делать такое резвое цок-цок. Ага, по здешним болотам. Не, всё равно — удлинённый голеностоп женской ножки — это красиво. А там, глядишь, и самые смелые на мини кое-какое перейдут. И вот идёт она такая… смелая. Потому что в мини. И красивая. Потому что на каблучках. И ножки у неё от всего этого… Как Эйфелева башня. Опять же фольк:

" — Что общего между женской ножкой и символом Парижа?

– Чем выше лезешь, тем больше дух захватывает».

Мда, Ванька, ни прошедший с утра покос, ни предстоящие разборки тебя не… уелбантуривают. Такие картинки по пути на боевую операцию до добра не доведут. Вот поймаю эту дуру пернатую и буду… буду иметь её безвылазно. Как Геракл в одном из своих подвигов. Пока мозги не смогут за что другое цепляться. Точно. Поймаю, личико платочком прикрою и как… Не, её же сперва помыть надо. А то она за 12 лет своей божественности… Пророки — они вообще… личной гигиеной не отличаются. Ну понятно, души человеческие к свету истины вести — с чистыми руками может и можно. А вот с чистой задницей — нет. Потому как все люди-то сзади: ученики, адепты там, новообращённые, вот тока-тока уверовавшие… Увидят чистое — поймут неправильно. Типа приглашения к знакомству. К близкому. Дабы слиться. Ну, и душами тоже. Привал, значится, делать надо. По дороге к светлому будущему. А тут столько народу на чистое… как привалят… Эдак можно до истины и не дойти. Хотя, никто, собственно говоря, и не дошёл.

Уцелел я чудом. Просто у змеи в броске скорость примерно как у штыка в ударе. А я малость потренировался за последние дни, как-то морально-рефлекторно подготовился. И когда Сухан вдруг прыгнул влево, а мне в грудь со здоровенного камня кинулось что-то тонкое и серо-чёрное, я просто крутанул перед носом своей посошком. И потом ошалело смотрел, как гадюка с перебитым хребтом упорно пытается подняться по моему дрючку. К моей держащей его руке. То, что палку надо отбросить, пока змея не добралась — до меня дошло поздно. Гадюка подымала ко мне свою головку, у неё выскакивал и быстро исчезал её знаменитый раздвоенный язык, который здесь ошибочно называют жалом. Она извивалась и, обвивая палку тонким, серо-коричневым, с широким чёрным зигзагом на спине, туловищем своим, пыталась подняться, двигаться выше, ко мне. Совершенно завораживающее зрелище. Но удар был хоть и неосознанный, рефлекторный, но сильный — она отвалилась первой.

А я… Выдохнул. Могу похвастать — палку я так и не бросил: сперва — не сообразил, потом сообразил, что уже поздно. Потом меня прошибло потом, ножки ослабли. И сердце — под горло. Вот так бегаешь себе, бегаешь, мир переделать собираешься, прогрессируешь и философствуешь. И тут — раз, и один укус. На один зуб. Просто не в то время не в том месте мимо пробегал.

Это хорей? Ну, значит из меня сильно хорёватые импровизы вылетать стали. Или ямб? Тогда — импровизы ямбанутые.

Вроде — всё. Пот высох, сердце на своё место вернулось. Пошли потихоньку. А то что-то «божественный цапель» свою работу плохо делает — развели тут, понимаешь, пресмыкающихся. Такого божка-бездельника и наказать не грех. Можешь хоть в какую потусторонность влезть, но в посюсторонности свои прямые обязанности забывать нельзя. Наказать надо этого… «кецалькоатля».

Через пол-версты от этих «змеиных камней» Сухан свернул к лесу, и мы довольно быстро оказались на узкой плохо натоптанной тропинке. Тут не разбегаешься. Да и не надо — ещё полверсты и мы вышли к месту действия. Действие называется — молебен во исполнение, одоление и ниспослание. Исполняется ведьмой сумасшедшей.

Ясный солнечный денёк, светлый, очень зелёный лиственный лес вокруг. Травка такая… свеженькая. Поляночка. Дальняя сторона поляны — склон. На склоне — пара землянок, ещё что-то искусственного происхождения. Во, эта хрень называется «вешалы». Совсем не похоже на напольные и настольные, которые в моё время в торговой сети. На этих — шкуры вешают, дичь убитую перед разделкой. Там, между этими… приспособлениями мужичков штук шесть в маскараде. А впереди, на подиуме, так сказать, сама «моделька» с двумя «ассистентами». Демонстрирует модель сезона: костюм типа «цапля без купальника». Вы когда нибудь цаплю в купальнике выдели? Вот и я — нет. И здесь не вижу. Поскольку всё замотанное. Костюмчик… не, не Версачи. Короткий плащ сероватого цвета расшит перьями серыми и белыми. Ниже тоже что-то такое болтается. А сверху маска с клювом. Только глаза видны. И из хохолка — толстая чёрная коса. На две ладони торчмя стоит, а дальше хвостом болтается. Такое ощущения, что цапля гадюку заглотила, но не совладала. Змея птице маковку изнутри пробила и наружу вылезает.

А я скажу, я ж ведь не частушка, русская народная. Деревня называлась Олимп, дело было в Элладской волости. Мужика Зевсом звали. Так он не только выносил, но и выродил. Из головы. Вот, правда, грудью кормить не стал. А девочку Афиной назвали. Похоже, что и здесь голову под родовые пути приспособили.

У подножия склона, посреди этой милой цветущей полянки лежит здоровенный камень. Какое-то барахло под камнем свалено. А на камне мужик голый. На спину положен и верёвками привязан. Камень, естественно, валун. Поэтому у мужика ноги и голова — низко. А середина, включая тощий пупок и не сильно наблюдаемые архитектурные излишества — на самом верху. А голова смотрит в мою сторону и из головы торчит борода. Знакомая. Где-то её недавно жевали. В моём присутствии. У мужика во рту пук травы заткнут. Но глаза у него раскрываются всё шире и становятся всё более… повествовательными. Где-то я такие вылупленные гляделки уже видел.