В. Бирюк - Парикмахерия

Они оба потеряли свои жизни. Антоний — от римского меча, Клеопатра — от египетской кобры. Самоубийство. Не от страха. От тоски, от предвидимой ненужности, заброшенности. Она понимала — Октавиан её в свою команду не возьмёт. У него другие принципы кадровой политики, другие критерии формирования «свиты».

Хочешь быть лидером — будь им. А не — «дамским угодником» как Антоний. Строй свою команду как Октавиан. Как строил сам Юлий Цезарь, удивительным образом выращивая возле себя в Галлии мощных, талантливых полководцев, и формируя эффективную агентурную сеть в самлм Риме. Если бы не десяток этих, безусловно талантливых в своих делах, людей, энергичных, профессиональных, просто удачливых… Его бы «съели» уже на второй год. Не галлы — сам Сенат.

Как? Как воспитать лидеров второго уровня? Как выращивается «свита»? Откуда берутся заместители? Какая система подготовки эффективна? Что считать эффективностью?… «И — нет никого».

«Воспитанию капралов Урфин Джюс посвятил очень много времени. Капралы должны были понять, что в сравнении со своим повелителем они — ничтожество и любой приказ для них — закон, но для солдат они, капралы — требовательные и суровые начальники, их подчиненные обязаны почитать их и повиноваться им. Как знак власти, Урфин вручил капралам дубинки из железного дерева и сказал, что не будет взыскивать, если они поломают дубинки о спины своих подчинённых».

Система воспитания унтер-офицеров в Российской Императорской армии оказалась эффективной: Жуков, Будёный… Ещё много красных маршалов и генералов. Казачий вахмистр в роли создателя новинки в части оперативного искусства: ведение боевых действий крупными конными массами. Первая Конная громит кавалерийские корпуса Врангеля и Улагая. Вахмистр побеждает генералов, своих бывших начальников. Сам становится генералом. Это хорошо или плохо?

«Генерал вышел роскошный: по всему туловищу, по рукам и ногам, по голове и лицу шли красивые разноцветные узоры, все тело было отполировано и блестело. Урфин назвал генерала Ланом Пиротом».

Палисандровый генерал бодро маршировал перед дуболомным воинством и бросил своего начальника в первом же бою — позорно бежал от единственного выстрела деревянной пушки.

Постоянная проблема любого начальника: с дураками невозможно работать — дело не делается, с умными рискованно — сами начальниками норовят стать.

Всё-таки, Пётр Первый нашёл удивительно точную форму компромисса: человек должен быть разумный, но «Подчинённый перед лицом начальствующим вид должен иметь лихой и слегка придурковатый, дабы разумением своим не вводить в смущение начальника». «Вид» — имей, и требуемым, обязательным «разумением» — не смущай.

А как быть мне? «Харизма есть — ума не надо»? А она есть? «Мелочь плешивая убивающая» — это оно? На такой «харизме» можно компашку на один скок поднять. А дальше?

Есть разные источника «власти лидера». Мне, как «эксперту по сложным системам», ближе и понятнее «экспертная власть». «Она может помочь лидеру вести последователей за собой, если они поверили в то, что лидер имеет больше специальных знаний в определённой области, чем они. Однако в целом экспертная власть имеет узкое применение, и возможность её использования обратно пропорциональна уровню, занимаемому лидером в организации».

В прошлой жизни это было нормально — я вообще не соответствовал никакому «уровню в организации» — «варяжский гость», аутсорсинг. Зато много больше понимал в конкретном деле, чем мои партнёры или заказчики. Здесь, в «Святой Руси», по этой части — полный пролёт. Я в этой второй жизни — слепой, глухой и безмозглый. Как всякий нормальный иммигрант. «Удобрение для последующих поколений».

Другой вариант власти лидера: «власть примера». Мощная штука: является во многих случаях причиной признания и последующего обожания (харизма) лидера последователями. «Данный источник власти исходит непосредственно от последователей, и для этого лидеру необходимо «найти» своих обожателей, а не наоборот».

Снова — мимо. «Такси смерти» — это тот пример поведения, который послужит основанием для обожания меня, любимого? Это то, что я собираюсь насаждать и проповедовать? И, чисто технически, где искать своих «обожателей»? По таким примерам. И что я найду?

Третий вариант, тоже мне понятный и часто прежде применяемый: «власть информации». «Связана с индивидуальными способностями и умением лидера соединять несоединяемые концы информационных потоков».

Богатство ассоциативного поля — это хорошо. Но здесь… Да, я по любому поводу могу что-нибудь вспомнить. Соединить несоединяемое.

– Николай, не ешь кулеш с горохом. А то мы все тут будем — как французы на Ипре.

– Чего-чего?

И дальше пошла часовая лекция об устройстве угольного противогаза.

Туземцы не видят самых главных, по моему мнению, проблем, которые у них «здесь и сейчас», а я не вижу этих самых «информационных потоков», чтобы их связать. Пока я здесь — «тупой и безмозглый» — ни о какой «власти информации» речи быть не может.

И вот моя команда формируется случайным образом. Что закономерно: об изначальной и фундаментальной маргинальности каждого сколько-нибудь реального попаданца я уже погрустил.

Попаданец — чужак. Это для всех очевидно. А вот очевидное следствие — не очевидно: чужак всегда виден. По одежде, акценту, музыке языка, манерам, пластике. Просто — по глазам.

Одно время мы с женой развлекались, угадывая в толпе прохожих на улицах европейских столиц наших соотечественников. И не важно — как они одеты, говорят они или молчат. Глаза. У наших — глаза живые. После нескольких лет жизни в Европе дочка поехала в Россию.

– Папа, а почему они на меня всё время смотрят? У меня что, с одеждой или с косметикой не так? О! Они тут вообще друг на друга смотрят!

Соседка приводит в русскую компанию на очередное семейное торжество своего мужа-финна. Мужик по-русски — ни бум-бум.

– Твоему-то, наверное, тяжело? Без языка-то.

– Нет. Ему очень нравится. Мы же для них — другие. И еда вкусная, и выпивки без ограничения. Но главное — мы же общаемся. Он от наших эмоций просто кайф гребёт. Аж захлёбывается. Как вампир.

Знакомая рассказывает как хорошо, проще, легче жить на Западе. И завершает монолог фразой:

– Можно даже не красить губы. В России я себе такого не могла позволить.

В России люди видят друг друга. Кто как выглядит, во что одет. Это, наверное, следствие патриархальности, общинности, скученности. Если 10 человек живут на 20 квадратах — вырабатывается навык замечать друг друга:

– Ты чего валенки одел? Они у нас одни, мне тоже в сортир надобно.

И здесь, в «Святой Руси» — также. Люди видят друг друга. И видят — чужака. Он иначе говорит. Даже если без акцента — другими словами, другими фразами. Просто — о другом. Он иначе ходит. Тоже — ногами, по тем же дорогам. Но — иначе.