Илья Кирюхин - Искушение. Книга 1. Перстень Змеи

По легкому метро, эстакада которого проходила прямо перед окнами Ильиных, с глухим рокотом промчался метропоезд. Сразу стало тихо. Порыв свежего ветра растрепал волосы, привел ее в сознание, просветлил голову. Сразу улучшилось настроение.

У них с Кириллом жизнь сложилась так, что они пожили в разных районах Москвы, и когда семья переехала из центра города на эту дальнюю окраину, друзья и знакомые удивлялись — как можно сменить комфорт Центра на «ЮБутово»? Теперь, по прошествии лет, многие из них, задыхаясь летом от городского смога, а зимой, простаивая в многочасовых пробках, справедливо завидовали Ильиным.

Свежий, наполненный ароматами осени воздух заставил ее вдохнуть полной грудью. Ксения оглядела окрестности, и взгляд ее упал на знакомую фигуру в куцем пиджаке.

«Курьер» стоял рядом с огромным черным внедорожником с красными дипномерами и о чем-то оживленно беседовал с водителем, показывал рукой в сторону окон их квартиры. Неожиданно он отшатнулся от автомобиля и, пошатываясь, медленно побрел вдоль вереницы припаркованных машин, дошел до скамейки и присел.

В комнате зазвонил телефон, и Ксения поспешила к аппарату. Телефон, не исполнив до конца «Турецкий марш» Моцарта, умолк. Номер не определился. Ксения, положив трубку в карман куртки, вернулась на лоджию. То, что она увидела, просто поразило ее.

На скамейке лежало «курьерское» тело. На него было наброшено серое пальто с ярко рыжими пятнами грязи. Рядом с головой стояла батарея пустых бутылок. Спящий бомж, да и только!

В тот день Юрий Исаакович Дрица так и не доехал до больницы проведать Кирилла Ильина. Он вообще никуда не доехал. Позвонив в больницу, он зашел в небольшое кафе «Штолле», которое располагалось недалеко от работы, чтобы перекусить и купить домой на ужин рыбный пирог. Заказав чашку бульона и пирог с мясом, Юрий Исаакович, удобно устроившись за столом, достал iPad. Карты Yandexа показывали, что добираться до больницы, где лежал Ильин, придется часа два. И то, если позволят московские пробки.

— Извините, у Вас не занято? — нахальная девица, раскрашенная как пугало, бросила сумочку на столик. И, не дождавшись ответа, присела к Дрице.

Из-под мохнатого жакета «кислотного» оранжевого цвета из искусственного меха выглядывала столь же «кислотная» зеленая кофта с капюшоном.

Юрий Исаакович, уже давно отвык от подобного «беспардонного» поведения и терпеть его не желал, — Занято! Поищите свободный столик! — коротко бросил он и опять углубился в изучение маршрута.

Девица фыркнула, выудила из сумочки хрустальный флакон и, сняв с него золотистую крышку, брызнула в лицо завлабу остро-пахнущей жидкостью.

Утро следующего дня Дрица встретил, проснувшись в своей машине, которая тихо урчала на его парковочном месте перед его подъездом. На коленях лежала открытая фирменная коробка «Штолле» с остатками рыбного пирога. «Странно, — подумал Юрий Исаакович, — совсем заработался. Хватит! Сегодня же, отдыхать!».

Он отчетливо помнил, что вчера ушел в отпуск и ДОЛЖЕН лететь отдыхать в Бирму (теперь у нее трудно выговариваемое название Мьянма) в Рангун. На соседнем сидении лежал распечатанный конверт «Кувейтские авиалинии».

17:40. 6 июля 1913 года. Москва. Уланский переулок.

6 июля 1913 года, после воскресной службы в храме Святителя Николая Мирликийского, Ильины крестили младшенького. Софья Ивановна успешно разрешилась мальчиком в конце мая. И теперь, по прошествии положенных 40 дней, батюшка совершил обряд крещения. Нарекли сынишку рабом Божьим Иоанном.

После крестин пешком прогулялись до квартиры Ильиных, где стол был уже накрыт к праздничному обеду. Ильины всегда славились хлебосольством, и друзья и знакомые любили отметить праздники за их столом. Крестины же младшенького стали праздником особенным — родственники Софьюшки прислали свежей баранины и постной свининки, свежих огурчиков из теплицы, а, главное, солений и знаменитого Кузнецовского (в девичестве Софья была Кузнецовой) кислого хрустящего моченого крыжовника — закуски, с которой не могли сравниться ни соленые огурцы, ни квашеная капуста.

Ближе к вечеру, когда почти все гости «и сыты и пьяны» уже разошлись, Кирилл Гаврилович предложил испить чайку. Выпитые настойки и наливки требовали «размочить» утомленный организм. Всем известно, что алкоголь, попадая в организм человека, делает его необычайно настойчивым, целеустремленным и непоколебимым. С Ильиным старшим это и произошло — уж больно ему захотелось испить чаю, который он подарил Софьюшке на Троицу. Надо признаться, подарок пришелся по душе госпоже Ильиной. Плитка с напечатанными зверюшками, обрамленная красной деревянной рамочкой на ножках была водружена на комод, рядом с фотографическими портретами детей. Чтобы предупредить возможные протесты супруги, что милая китайская безделушка будет разобрана, Ильин предусмотрительно предложил вставить в освобождаемую рамку фотографический портрет, который семья Ильиных сделала сразу после крестин Ванечки. Ателье «Мастер фотографического портрета Анри Лукиани и Ко» находилось в доме, что расположен рядом с храмом. Поэтому все семейство, в полном составе прямо после крестин посетило господина Лукиани, чтобы увековечить столь памятный день.

Ппортрет сохранил на память все семейство. Кирилл Гаврилович и Валентин стояли на заднем плане. Оба в форме: отец в парадном мундире, а сын — в гимназической. На переднем плане сидели Софья Ивановна с младенцем на руках и дочка Любочка.

Идея с чаем так понравилась Софьи Ивановне, что она немедля наказала кухарке ставить самовар. В столь поздний час у Ильиных оставались только соседи по этажу — господа Свиридовы с сыном Ильей — приятелем Валентина. Мальчики учились в одной гимназии, и, хотя, им было всего по одиннадцать лет, уже бредили приключениями, зачитывались Луи Буссенаром, Майн Ридом и Жюль Верном, в надежде самим когда-либо окунуться в опасные приключения в загадочных дальних странах. Мальчики упросили родителей купить им книжки для изучения «смертельной борьбы джиу-джитцу» и уморительно размахивали руками и ногами, издавая крики, словно мартовские коты. Была и польза от их увлечений — они приносили из гимназии только отличные оценки по немецкому и французскому языкам, а английским с ними занималась госпожа Свиридова, которая изъяснялась на этом языке не хуже героинь Диккенса.

Пройдет не так много времени, и в изменившемся до неузнаваемости мире, хорошее знание языков приведет молодых людей на работу в Коминтерн [61] Коммунистический интернационал (Коминтерн, 3-й интернационал) — международная организация, объединявшая коммунистические партии различных стран в 1919–1943 годах. , а затем очень пригодится двум перспективным подчиненным Глеба Ивановича Бокия [62] Глеб Иванович Бокий (21 июня (3 июля) 1879 — 15 ноября 1937) — видный деятель ЧК/ОГПУ/НКВД, Комиссар государственной безопасности 3-го ранга (1935). Расстрелян 15 ноября 1937 года. Реабилитирован в 1956 году. По информации профессора Андрея Знаменского, Бокий после смерти Ленина в 1924 году ушел от активной политической деятельности и заинтересовался мистицизмом. Бокий заинтересовался буддизмом и легендой о Шамбале, пытаясь поставить эти идеи на службу коммунизму. — начальника специального отдела ОГПУ.