Михаил Михеев - Гроза чужих морей

В этом мире, особенно на море, еще сохранялись рыцарские правила ведения войны или, хотя бы, какое-то их подобие. Плотников и его офицеры не то чтобы считали это смешным или ненужным, но и соблюдать установленные невесть кем и невесть зачем, абсолютно чужие им нормы не собирались. В том мире, откуда они прибыли, мире, где тотальная война была нормой еще до их рождения, остановить идущий в зоне боевых действий транспорт и проверить его на наличие контрабанды считалось, скорее, глупостью. Куда проще всадить ему торпеду из под воды, "не заметив" нейтрального флага, ила же просто утопить артиллерией. Сейчас реализовывался именно второй вариант.

Разумеется, зверствовать и глушить всех подряд никто не собирался, все же отправлять на дно пассажирские лайнеры с ничего не подозревающими пассажирами на борту было не комильфо. Однако, положа руку на сердце, если такой корабль все же случайно потопят, никто из-за этого горевать не собирался. Особенно если это окажется японский лайнер, японцы – враги, а значит, любое действие, наносящее им урон, можно было считать оправданным. Логика прямая, как гвоздь, и совершенно безжалостная в своей простоте. Другое дело, что этого можно было не допустить.

Сейчас крейсер уверенно шел, обшаривая все вокруг локатором. При обнаружении какого-либо корабля, с него поднимался беспилотник, быстро облетавший находку. Установить, пассажирский лайнер это (таковой, впрочем, попался один-единственный раз) или грузовое судно было совсем несложно. Ну а дальше… Дальше был короткий бросок, а потом, не давая никому опомниться, один, от силы два снаряда под ватерлинии. Этого хватало – суда гражданской постройки, далеко не столь прочные, как военные корабли, тонули очень быстро. Команду, естественно, никто не добивал, но и давать им время на то, чтобы спустить шлюпки или, тем более, озабочиваться выловом плавающих никто не собирался. В этом просто не видели смысла – если кто-то от великого ума решил прогуляться в опасных водах, то это его право и, соответственно, его же проблемы.

Самое интересное, что не попалось ни одного не то чтобы боевого, но даже и просто вооруженного корабля. Создавалось впечатление, что японцы, а вслед за ними и все остальные, абсолютно уверены в собственной безопасности и не ожидают нарваться в этих водах ни на кого опаснее дельфина. Хотя, конечно, иностранцы могли считать, что их защищает факт принадлежности к другому, формально не участвующему в войне государству. А зря, кстати, очень зря, что им сейчас и доказывали с невероятным упорством, и наличие над кораблем, к примеру, британского, американского или немецкого флагов при этом участи их не облегчало.

В этот момент, кстати, Плотников и пожалел, что на его корабле нет более легкого вооружения. Честно говоря, хотя восьмидюймовых снарядов и было пока в избытке, но когда-нибудь такое изобилие могло и закончиться. С другой стороны, для того, чтобы топить транспортные калоши, хватило бы и стотридцатимиллиметровых орудий, которые на флоте были весьма распространены. А что – мощность снаряда очень приличная, особенно по сравнению с теми, что были в ходу здесь и сейчас, а места занимают меньше. Ну, пусть не сто тридцать, пусть сто двадцать миллиметров или, к примеру, незабвенные шесть дюймов. К таким орудиям при необходимости можно найти боезапас и здесь, что повышало их универсальность. Сделать такие орудия на базе все тех же сторидцаток – не проблема.

На голову приходило только два объяснения – или над конструкторами довлел постулат о едином калибре, или, что вероятнее, просто все делалось в спешке, и многие нюансы просто упустили из виду. В пользу последнего говорил и тот факт, что по первоначальному проекту "Мурманск" должен был вооружаться как раз стотридцатками в четырехорудийных башнях, которые получилось, раздув до безобразия, использовать для установки облегченных восьмидюймовых орудий нового образца.

К тому же те, кто проектировал "Мурманск" вряд ли знали, для чего предназначен корабль, так что с этой точки зрения даже явные проколы выглядели логично и оправдано, только сейчас от этого было не легче. Артиллеристы, правда, заявились как-то с предложением исправить ситуацию – уж больно жалко им было тратить на какие-то там транспорты драгоценные восьмидюймовые снаряды. Идея выглядела просто и логично – установить на корабле дополнительно пару шестидюймовок. Большего для того, чтобы пускать на дно небронированных "купцов" и не требовалось, а в схватке с боевыми кораблями участие этих пукалок все равно не планировалось. Кроме того, как сильно подозревал Плотников, артиллеристам просто хотелось пострелять. Не сидя в комфортных креслах и просто задавая автоматике цели, которые она и сама, без дальнейшего вмешательства человека, сможет поразить быстро и качественно, а чувствуя руками металл орудия, ощущая в них вес снаряда и глядя на врага пускай через прицел, но своими глазами. Желание понятное и логичное, хотя, разумеется, Плотников оставил свои догадки при себе. Спросил только, где они собираются найти подходящие орудия, на что получил синхронное пожатие плечами – мол, ты командир, тебе и решать. Разговор кончился вроде бы и ничем, но идея продолжала витать в воздухе, что рано или поздно должно было привести к ее реализации.

В принципе, раздобыть орудия можно было несколькими способами. Можно было вступить в контакт с русским командованием – это, наверное, было бы наиболее безопасным вариантом, но раньше времени рассекречивать свое появление Плотникову не хотелось. Да и то сказать, в Порт-Артур прорываться не хотелось категорически, а идти во Владивосток было далековато. К тому же лед там еще не сошел и, хотя "Мурманск", первоначально спроектированный для Северного флота, и имел ледокольный нос и усиленную ледовую защиту, но лезть туда… Да еще ведь и свои же, не разобравшись, могут открыть огонь, а в способности брони выдерживать попадания русских бронебойных снарядов уверенности не было. Борта, конечно, выдержат, но надстройки могут и разворотить.

Можно было захватить какой-нибудь японский корабль и снять орудия с него. Однако тут возникал логичный вопрос: а захотят ли японцы сдаваться? Насколько Плотникову было известно, в начале двадцатого века этот народ еще не был склонен искать компромиссы и смерти не боялся, так что захват военного корабля невеликими силами, которые были у него под рукой, выглядел крайне проблематично. Более вероятным предполагалось, что и цели не добьются, и людей положат. Ну а с невоенного корабля и снимать было, честно говоря, нечего.

В свете этого куда интереснее выглядел вариант с разгромом какого-нибудь прибрежного города и небольшой ревизией его складов. Кстати, и провизией тоже стоило запастись – конечно, запасы еще были, но все же их стоило по возможности беречь, переходя на подножный корм, то есть на трофейные продукты. Конечно, японцы хрен захотят делиться, только вот кто же их будет спрашивать? Спалить город – и вся недолга. Подобная акция все равно была в планах, так почему бы и не сейчас? Месяцем раньше все разнесем, или месяцем позже – разницы нет, так единодушно решило офицерское собрание. Вот и выдвинулись они к городу Нагасаки, рассудив, помимо прочего, что раз уж город все равно невезучий, так не стоит нарушать традицию. По большому счету, его жителям будет все равно, спалят их город атомной бомбой или испытают на нем боеприпасы объемного взрыва. Правда, некоторые горячие головы предлагали идти сразу на Токио, однако как раз там пришлось бы лупить спецбоеприпасами – город и защищен был лучше, чем Нагасаки, и оборонять его японцы станут до последнего. Какая-никакая, а столица, император где-то поблизости, опять же, обитает. По всему выходило, что туда идти пока рановато.