Михаил Михеев - Гроза чужих морей

Макаров бледнел от злости, глядя на то, как британские корабли неторопливо вклиниваются между его флотом и берегом, а их транспорты направляются в бухту. Все! Теперь любой выстрел по японцам прилетит в английский корабль, а это означает войну. Взбешенный адмирал хватанул биноклем об переборку с такой силой, что только осколки брызнули, засыпав мостик слабо поблескивающим крошевом. Великолепная цейсовская оптика была абсолютно не приспособлена к столь грубому обращению…

Англичане рассчитали все – и то, что русские не хотят большой войны, и свое влияние на русского царя, учли они даже, что теперь, совместно с японцами, у них кораблей больше, чем у Макарова. Не учли они всего двух факторов – психологии русского адмирала и минного поля, по которому шли сейчас так непринужденно, что знающие об этом русские тихо охреневали. Впрочем, их извинял простейший факт – не знали они о минах, полезли в своей британской спеси нагло и уверенно, будто никто в мире не мог остановить британский флот. Зря они так думали, и очень скоро морякам пришлось в очередной раз платить за ошибки политиков.

Однако если с минами все было просто, то с психологией расклады не были столь однозначны. Дело в том, что адмирал Макаров, что вполне естественно, не всегда был адмиралом. Начиная свою карьеру, он был известен, как герой войны, то есть храбр был если не до безумия, то, во всяком случае, близко к этому. А главное, победы, одержанные в молодости, подсознательно уверили его в собственной неуязвимости, наложив на характер адмирала толику нездоровой наглости. Проще говоря, он не боялся даже начальства – чего уж тут говорить о враге…

И еще один факт. Макаров помнил, как они победили в войне и как у России, а значит, и у него украли победу. Причем сделали это не силой оружия, а дипломатией, которую Макаров, как и многие военные, втайне презирал. И главную роль во всем этом сыграли как раз англичане… Макаров это все помнил, а сейчас видел, как у него крадут победу вторично!

Для Ноэла то, что русские пошли на сближение, стало неожиданностью, равно как и башни их кораблей – в бинокль ему хорошо видно, что их разворачивают в сторону английской эскадры. Еще одна неожиданность – русских броненосцев было все же шесть, а не пять. Однако он до конца надеялся, что русские просто собираются взять его "на пушку". Возможно, так и было бы – Макаров все же не решил еще до конца, что делать и стоит ли рисковать, однако дальнейшее развитие событий на оставило ему выбора.

Идущий головным "Оушн" нашел-таки свою мину. Этого и следовало ожидать, все же удача не может сопутствовать бесконечно никому, даже англичанам. Эскадра практически миновала минное поле, когда мощный взрыв буквально вытолкнул броненосец из воды. Мина взорвалась под килем, практически оторвав кораблю таран. Этот реликт ушедшей эпохи, все еще считающийся непременным атрибутом любого крупного боевого корабля, был сколь внушителен, столь и бесполезен – в начале двадцатого века артиллерия была уже достаточно эффективна, чтобы не подпустить врага на дистанцию таранного удара, что неоднократно доказывалось на практике. Сейчас от взрыва нос корабля на миг приподнялся, обнажив на всеобщее обозрение стальной бивень, и тут же опустился обратно. Днище корабля было небронированным, поэтому мина проделала там дыру размером с хорошие ворота, в которую широким потоком хлынула вода. Это был еще не конец, однако взрыв, помимо собственно пробоины, сделал еще англичанам одну гадость – он повредил водонепроницаемые переборки, и теперь вода стремительно растекалась по нутру корабля.

Броненосец стремительно терял остойчивость, и командир крейсера "Аргонавт", вовремя сориентировавшись, ловко подвел свой корабль к борту английского флагмана, чтобы снять команду. Однако главным было даже не это. Гибель корабля – это повод дипломатам написать еще несколько гневных бумаг, и не более. В конце-концов, никто не заставлял англичан маневрировать у входа в блокированный порт, находясь в зоне военных действий. Да, русские не дали японцам предупредить английского командующего о минах, забив эфир искрой с собственных радиостанций, но это уж, извините, к делу не пришьешь. Глушили-то они станции японцев, с которыми находились в состоянии войны, а англичан, опять же, здесь болтаться никто не заставлял. Да и кто сказал, что мина русская? Она ведь могла быть и японской… Словом, много ругани, но серьезных последствий от нее ожидать не приходилось. А вот то, что сделали сами англичане, к ним привело, и незамедлительно.

Английские моряки были, что называется, на взводе. Оно и неудивительно – в том, чтобы не торопясь тащиться под прицелом вражеских крупнокалиберных орудий приятного мало. Естественно, нервы у всех разные, и у кого-то из артиллеристов они не выдержали. В том, чтобы открыть огонь из шестидюймовых орудий, времени много не надо, а дистанция до противника была к тому времени совсем невелика. Одна из шестидюймовок, неизвестно даже, на каком из английских броненосцев, дала выстрел по русским. Остальные артиллеристы, сочтя это, очевидно, сигналом к началу боя, тут же присоединились, и на русских кораблях вспухли огненные фонтаны – стреляли британцы неплохо, особенно в упор. Но и ответ русских не заставил себя долго ждать. Макаров, видя, что его корабли атакованы, медлить не стал. К тому же, грешно было не воспользоваться ситуацией – первый выстрел сделал не он, и с юридической точки зрения получалось, что русская эскадра всего лишь защищается. При этом у него было больше кораблей, а его орудия были уже развернуты в сторону англичан, в то время как у них башни были развернуты по-походному, и так же по-походному были раскрыты переходы между отсеками. В общем, идеальные расклады для атаки, тем более что противник уютно расположился посреди минного поля. Результатом был шквал снарядов всех калибров, которые понеслись в сторону врага, а так как русских комендоров учили стрелять именно с малой дистанции, то сейчас они оказались в своей стихии.

Первым угодил под удар замыкающий британскую колонну "Центурион". Этот корабль, броненосец второго класса и, в некотором роде, прототип русских броненосцев-рейдеров типа "Пересвет", был изначально построен не слишком удачно. Если конкретно, то броневой пояс "Центуриона", принесенный в жертву скорости, оказался слишком слабым, чтобы выдерживать огонь крупнокалиберной артиллерии. К тому же, так как бой шел на малой дистанции, то два фактора, которые в иной реальности были бичом русского флота, на сей раз сыграли на его стороне. Это были откровенно неудачные решения, воплощенные в русских снарядах – их легкость и их же бронебойность, точнее, взрыватели, избыточно тугие и часто попросту не дающие снарядам взрываться. Однако здесь и сейчас эти недостатки превратились в достоинства, что не замедлило сказаться на ходе боя.