Ник Перумов - Отцова забота

– Давайте за мной, – махнул рукою Скворцов ребятам.

– А… как же мёртвые…

– Успеете. Если надо, вам всё скажут и вызовут, куда следует, – деревяшка цокала по мраморным ступеням. – Рассказывайте пока всё по порядку, что там случилось, чего и как.

Маша с Игорем переглянулись. В тихом Карманове творилось что-то совершенно непонятное. Двое магов. Настоящих, с офицерскими жетонами, и – Игорь готов был поклясться – обе фамилии ему хоть и смутно, но знакомы.

– Садитесь, – Скворцов бухнул на стол три стакана с дымящимся чаем, придвинул тарелку с колбасой, явно из кооперативного ларька, по сорок семь рублей кило, машинально отметила Маша. – Не нашли наших-то, значит?

Игорь покачал головой.

– Но знаем точно, что живы. А найти не смогли, потому что…

– Иван Степанович! – вдруг перебила Маша. – Товарищ Скворцов! Мы тут… – она замолчала, набираясь смелости, – столкнулись кое с чем.

Председатель собирался было придвинуть Маше чай, но остановился, так и не коснувшись стакана.

– С чем? – ровным голосом перепросил он.

– Там на болоте… мы видели то, что убило магов, – выпалила Маша, так и впившись взглядом в лицо председателя: знает или нет.

– И что это? – неторопливо размешивая в стакане сахар, спросил Скворцов. Но сахарная заверть дёрнулась. Маша бросила взгляд на побелевшие от напряжения пальцы председателя, сжавшие ложечку. Что-то ему точно известно. Может, и не всё, но уж всяко больше, чем двум свежеиспечённым магам.

– Может, вы знаете, Иван Степаныч? – пошла ва-банк Машка. – Что ж тут у вас на мшарищах-то делается? Такое ни в одном определителе не найти! Никакая нечисть лесная или болотная под описание не подходит!

Ложечка в руке председателя мерно позвякивала. Он всё мешал и мешал свой чай, мешал и никак не мог остановиться.

– Вы… это самое… которое не из определителей… сами видели? Как выглядит-то?

– Мы… – начал было Игорь, но Рыжая пнула его под столом, и он вовремя осёкся.

– Как выглядит? – Маша с прищуром смотрела на подобравшегося, напряжённого Скворцова. – На человека похоже, только… с крыльями, – вдруг добавила она по наитию.

Разумеется, о том, что существо выглядело так в диапазоне, доступном магическому зрению, товарищ Угарова умолчала. Игорь смолчал тоже, вторично получив по голени.

– Как человек? – растерялся Скворцов. – С крыльями? О боже мой… – вырвалось у него совсем недостойное твердокаменного коммуниста и бывшего красного командира, «проклятых попов» шашкой рубавшего.

– Как человек, – кивнула Маша. – С крыльями. Вы про это ничего не знаете, а, Иван Степанович?

Скворцов не ответил. Сидел, играя желваками на скулах и сжимая подстаканник.

– Кто там на болоте такой может быть? Что двух магов-офицеров задрал и бросил? Не сожрал, как нечисти такого рода положено. А оставил. А, Иван Степанович? – Машка чувствовала, как закипает внутри злость. Пережитое на болоте давало о себе знать. Пальцы дрожали, в животе сжался комок. Знал Скворцов. Знал и смолчал. Да ещё и на болото отправил. А если бы она удара не сумела б отвести? Вырвала бы тварь рёбра ей или Игорю…

– Вы знали, что те двое магов в болота пошли, Иван Степанович?

Врать Скворцов умел плохо.

– Да откуда ж мне знать-то? Я простой исполкомовец, мне госбезопасность или там милиция не докладывают. Только если чего-то от города нужно, стены в отделении побелить или там… Я их лично никуда не посылал, начальник горотдела капитан Мальцев – вы его на дворе видели – тоже. И вообще, дорогие мои… – Председатель пожевал губами, собираясь с мыслями: – Понимаешь, Мария, тут такие обстоятельства, что всего не скажешь. Просто не могу сказать. Дело выходит сложное и не нашего, кармановского, масштаба. Понимать должны, что есть вещи, о которых нам с вами лучше и не думать. Не нашего ума дела.

– Не нашего ума? – Машка едва не подскочила, ярость сдавила горло. – Куда уж нам. Нас с Игорем можно в болото к дряни какой-то послать. Авось не задерёт. Но знать не положено.

– Маш, зря ты так, – начал было Игорь, – у Иван Степаныча приказ… наверное.

Скворцов молчал.

– Приказ? – набросилась Машка на Игоря. – Если бы приказ, наверху бы знали. Магов бы не прислали парой. Тут бы уже дивизия стояла…

– Не присылали сюда этих магов ни МГБ, ни милиция, – проворчал Скворцов. – Мне они не докладывают, но в таких-то делах, того, шила в мешке не утаишь.

– А ведь я их вспомнил, магов этих, всё думал, откуда знаю, – вдруг невпопад выпалил Игорь. – С нашего факультета они, предвоенного выпуска. Сдвоенного, когда разом два последних курса выпускались. Я про них в многотиражке читал, когда к пятилетию Победы списки составляли, мол, ребята Т-факультета на фронтах Великой Отечественной. И с кафедры… предельной диагностики. С кафедры Виктора Арнольдовича.

Взгляд, которым Маша удостоила Игоря, казалось, говорил – ну, Игорь, ну, голова!

– Мне фамилии сразу знакомыми показались, – продолжал тот. – Вспоминал, вспоминал, ну и вспомнил.

– Молодец, – мрачно и зло сказал Скворцов. И замолчал.

– Значит, не расскажете? – проговорила Маша.

Скворцов опустил глаза, но отрицательно качнул головой:

– Не могу, Марья, хоть режь. Секретное дело. Вы ж фронтовики, понимать должны, что я тут по рукам и ногам связан.

– Не можете, понимаю. Но поутру надо снова будет туда идти, – глядя искоса, закинула удочку Маша. – Те шестеро – они ведь где-то там, на болотах. Живые. Вытаскивать надо. А армейцев или там милиционеров – не требуется. Нарвутся на это чудо… а вдруг там оно и не одно?

Скворцов пожал плечами, мол, сами знаете.

– В Москву сообщать надо, не иначе, – пытаясь звучать солидно, заявил Игорь.

– У Москвы своих забот хватает, – буркнул председатель. – Ежели от них решения ждать, так пропавших точно не выручим.

Машка и Игорь, уже смирившиеся было с тем, что тайна так и останется тайной – с приказом не поспоришь, – с удивлением увидели, как затравленно бегают глаза председателя, как побелело его лицо при слове «Москва». Не знают в столице, что в Карманове происходит. Иначе не ёрзал бы так на стуле Скворцов.

– Недоговариваете вы, товарищ председатель, – Игорь строго воззрился на смешавшегося Ивана Степановича. Умел Игорёха в свои годы быть, когда нужно, и суровым, и грозным, и про моральный долг человека и коммуниста напомнить. – Людей под угрозу ставите. Если в болотах такая чуда сидит и вы про это знали, обязаны были колючей проволокой всё оплести, чтобы и близко б никто не сунулся!

– Будешь ты меня, сопляк, учить, как о людях думать! Стыдить будешь? – прорычал Скворцов и добавил чуть теплее: – Или, может, ты, Маша? Вот такую тебя на руках нянчил. А теперь подросла Машура – и показания с меня снимать будет.