Владимир Поселягин - Второй фронт

Появился еще фактор — теперь-то, пока немцы не врубились, у нас есть на чем отвезти на Варшавский и окрестные железнодорожные узлы настоящие авиабомбы — ФАБ-двести пятьдесят и ФАБ-пятьсот. После которых даже на месте заводских цехов остается только воронка диаметром по пятнадцать-двадцать метров, а железнодорожный узел надо будет заново отсыпать и нивелировать… э-э-э… лунный ландшафт, который появится после того, как они пару раз за ночь слетают на окрестные железнодорожные станции в Польше. Двести штук ФАБ-двести пятьдесят за раз… хотя этот ресурс, конечно, надо экономить и сделать запрос в Москву о точных координатах, о желательных целях…

— Есть хочется, — потерев впалый живот, тихо проговорил невысокий небритый худой мужчина в солдатских галифе, рваной серой от грязи и пота нательной рубахе и в неказистых обмотках.

— Не напоминай, живот крутит после прошлой баланды. Сволочи, один раз в день кормят, — так же тихо ответил другой, седеющий мужчина. В петлицах его гимнастерки были видны на выцветшем фоне следы знаков различий. Судя по ним, ранее он был старшиной-артиллеристом, сейчас же находился в огромном Владимир-Волынском лагере для военнопленных.

Находились они с краю, совсем рядом с колючей проволокой и могли видеть, что происходит снаружи. Сам лагерь находился на горе, окруженный со всех сторон тройными рядами колючей проволоки и десятком наспех сколоченных вышек. Даже по одному виду было ясно, что лагерь временный.

— Смотри, еще одна колонна. Жратву возят сволочи… — проговорил собеседник старшины.

— Да, там продовольственные склады. Хм, слышал, утрам там стрельба была?

— Неделю назад тоже была, двух бойцов, что укрывались в городе, гоняли. Подавальщик на кухне рассказывал. Один вроде командиром был, лейтенантом. Убили обоих, загнали на окраину и убили.

— Там полминуты постреляли, и утихло, а тут минут десять трещало. Пулеметы работали. Вчера на рассвете помнишь, как за городом грохнуло, у границы? Земля аж тряслась.

— Охрана не обеспокоилась, значит, немцы победили… опять.

— Вон смотри, пехотный батальон пехом топает. Хорошо идут, обоз немаленький, с сухпаем наверное. Блин, как жрать-то охота.

— Товарищи! — окликнули их.

— Что? — повернулся к окликнувшему их молодому пареньку лет двадцати старшина.

— У меня тут сосед умер, помогите дотащить до ворот.

— Сейчас идем.

В лагере умирали часто, по приказу коменданта соседи умершего должны донести его до ворот и оставить там для вывоза. Зачастую у ворот скапливалось до сотни тел. Дважды вспыхнувшие бунты подавлялись пулеметами, от них только увеличивались канавы, где хоронили умерших.

Приближаясь к воротам, они увидели новую колонну военнопленных. За то время, что они находились в плену, фронт отодвинулся далеко на восток, и в пеших колоннах пленных за время пути не выживали раненые и ослабленные. Доходили только сильные люди, поэтому бойцы изрядно удивились, увидев среди трех десятков новичков, которых прикладами загоняли через ворота, больше половины с бинтами. В отличие от прошлых партий, эти не стали тут же устало оседать на землю, а после некоторой заминки начали расходиться по лагерю.

— Засланцы, — зло прошипел старшина, укладывая тело умершего красноармейца в ряд мертвецов. Его напарник как раз снимал с тела умершего шинель, ему она уже больше не пригодится.

— Думаешь?

— Сам подумай. Свежие они.

— Точно. Надо капитана предупредить.

В лагере были командиры, кто в бою успел скинуть форму и переодеться, кого в бессознательном состоянии переодели бойцы, были и такие. Капитан относился именно к этим командирам. Бойцы его любили и уважали, старшина с бойцом это знали не понаслышке, они были из одного полка.

— Предупредили уже, не одни мы такие глазастые… Хм, странно.

— Что?

— Они расходятся по углам, видишь? К вышкам идут.

Возвращаясь на свое место, они столкнулись с одним из новеньких. Как ни странно, в его петлицах были до сих пор треугольники сержанта. Неловко прижимая к груди толсто замотанную бинтами руку, молоденький паренек прошел мимо старшины.

Поймав его острый изучающий взгляд из-под ресниц, старшина дернул спутника за рукав нательной рубахи и кивком показал на свое место.

— Непростые парни.

Сержант устроился неподалеку от них, по приказу капитана, приславшего посыльного, они установили наблюдение за странным пленным.

Пехотная колонна к этому времени уже удалилась от города на приличное расстояние и сейчас как раз проходила недалеко от лагеря. Дальнейшее поразило всех, кто мог наблюдать за немецкими пехотинцами.

— Герр полковник, мы до сих пор не можем связаться с нашими тыловыми службами в этом районе, — ткнул в карту немолодой капитан с проседью в волосах.

— Попытки связаться? — хмуро поинтересовался моложавый полковник тыловой службы.

— Телефонные линии перерезаны. Посланные связисты или не возвращаются, или отходят под обстрелом.

— Радио до сих пор не работает?

— Да, видимо, те диверсанты, что взорвали мосты через Буг, забили все частоты морзянкой…

— На это понадобится чертова уйма радиостанций и радистов, — сердито бросив карандаш на стол, — откуда там столько?!

— Наши специалисты сообщают, что работают на наших станциях, — осторожно ответил капитан.

— Разведку через Буг направили?

— Так точно, герр полковник. Понтонный мост еще наводят, он поздно прибыл, но разведку я послал на лодках. Переправились нормально, перебросили новую телефонную линию. Как сообщил связной, в городе все спокойно, правда, немного встретили нервно. Оказалось, комендант Владимир-Волынска майор Линке тоже отправлял связистов. Ни один не вернулся. Нашли только тела, попытки преследования русских, а это были русские, не увенчалось успехом, две охранные роты попали в тщательно устроенную ловушку, выжили единицы. В городе солдат едва хватает на охрану дорог на въезде и у комендатуры.

— Какие у нас свободные силы в наличии?

— Никаких, все на передовой. Я своей властью снял с эшелона пехотный батальон со всеми средствами усиления и на понтонах переправил его на ту сторону. Одна рота должна была усилить городскую комендатуру, остальные идти вот сюда, — ткнул карандашом в точку на карте капитан.

— Узловая станция и перекресток дорог; тот, кто сидит тут, контролирует целую округу, — задумчиво протянул полковник. — Что с воздушной разведкой?

Капитан скривился, вопрос был болезненный. Непонятно откуда взявшаяся авиация противника атаковала два аэродрома, напрочь уничтожив летный состав обоих частей, дислоцировавшихся на этих точках. Самое скверное было в уничтожении летного состава. Капитан сам был на ближайшем аэродроме и видел, что уничтожили русские. Стоянки с самолетами были фактически целы, судя по виду, на них сбросили то, что осталось, так, походя. Удары нанесли именно по казармам летчиков. Гестапо уже заинтересовалось, почему казармы технического состава остались целы, а летные уничтожены вместе со своими постояльцами. Очень похоже на работу разведки, но лично сам капитан думал, что это кто-то из сбитых русскими летчиков Люфтваффе сообщил сведения о дислокации летного состава.