Василий Звягинцев - Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

— Со мной — пятнадцать. Оружия и боеприпасов — на двадцать минут серьёзного боя.

— Боеприпасами помочь можем.

— Едва ли, — мотнул головой Фёст. — У нас, увы, полный разнобой по системам. Если «восьмого года» есть — пулемёт наш постреляет, а так — всего две ленты. И «тэтэшные» пригодятся, почти у каждой девочки — «ППС». У прочих — «беретты» да «вальтеры».

— Для «ТТ» есть, но немного, меньше цинка. В большинстве «ПМ», «АК-7,62» да охотничьи для «Сайги» и помпового «ИЖа». Уходить надо, не отобьёмся…

— С таким боезапасом — точно. Но главное — смысла нет. А куда уходить?

— Да хоть в леса. И будем твоих друзей ждать. По первому сигналу выйдем и встретим. Есть хорошие места, с полсотни кэмэ отсюда, хрен нас там найдёшь и выковырнешь, а у нас — полная свобода манёвра.

— Толково. Но чтобы всех твоих ребят обзвонить — не меньше часа уйдёт. Потом вызовешь, когда прорвётесь. Ну, не мне тебя учить. Потом мы вам поддержку окажем, даже и бронетехникой. Связь со мной, Сергей Саввич, вот по этому телефону держать будешь. — Фёст протянул полковнику дешёвенький «Сименс». — Здесь «симка» совсем новая, с ходу не перехватят. Только сначала план подконтрольной вам местности покажи, будь добр, — попросил Фёст, уже составивший в голове план собственных действий.

— Эдик, быстро, — распорядился Хворостов, отходя с телефоном в дальний угол. Бывший командир разведбата отпер сейф, положил на стол ксерокопии плана заводских корпусов и прилегающей территории.

— Глазунова, с отделением бегом на позицию, в распоряжение командира. Вяземская — при мне. — И перешёл на немецкий.

Среди окружающих если кто и знал языки, так скорее английский. В школах и военных училищах немецкий, кажется, давно не учат.

— Лови идею. И передай Герте и Секонду. Блоки к бою. В подходящий момент обозначить себя и начать как бы отход… — он взглянул на план, отыскал устраивающее его место, — сюда, скажем. Через пять минут ты перемещаешься даже. Блоки — на парализатор. Как только в нужном пространстве соберётся подходящая масса — работать. Под пули подставляться запрещаю. Лично тебе приказываю — вернуться живой и целой. Ферштеен зи?

— Ага! — нагловато ответила Вяземская. — Вообще-то мне при тебе приказано неотлучно находиться. Герте приказывай…

— Одна не справится, — стараясь оставаться в рамках должности и возраста, ответил Фёст. — А я твои зихера терпеть не намерен, особенно — в боевой обстановке. Исполнять!

— Мы с Эдиком можем по старой памяти девушку сопроводить, — сказал Григорий, вынимая из шкафа два массивных помповых ружья, похожие на «ремингтон» или «мосберг», но с вдвое укороченным стволом. Двенадцатый калибр. Если заряжен картечью или полукартечью, в коридорах и подвалах ему цены нет. Классическая «окопная метла». В руках мощных разведчиков тяжёлые «дробомёты» выглядели как детская «воздушка».

— Нам не привыкать. А что такое «парализатор»? Как на Каретном?

Фёст с удивлением сообразил, что Григорий говорит на прекрасном «хохдойче». Тот улыбнулся и ответил на незаданный вопрос:

— Видите, и вы проколы допускаете. А я с десяти лет и до призыва в армию жил с отцом-офицером в Эберсвальде. У Люды немецкий лучше, чем у Шиллера и Гейне, вместе взятых, а вы, простите… Любому ясно, что если не из самой Рязани, так из окрестностей.

Это он намекнул на фильм «Парень из нашего города» и разговор пленного героя в исполнении Крючкова с немецким офицером.

— Да, это ты прав. Не подумал. Однажды ещё хуже было, в Намибии обругал таксиста матом, а этот «дядя Том» в канотье ответил мне очень адекватно. Оказывается, академию Фрунзе заканчивал.

Ещё посмеялись.

— В общем, иди, поручик, и ни о чём не тревожься. Главное, момент не упустите.

— Это уж вы с Секондом согласуйте, — буркнула Людмила, крайне недовольная, выдернула из-под юбки «беретту», не стесняясь чужих людей, выжидательно посмотрела на Григория.

— Подожди, — сказал Григорий. — Покурим напоследок. Дальше нельзя будет, а у меня через полчаса без курева руки трястись начнут. Сам знаю, что патология, а ничего поделать не могу.

И курил он обычную «Приму», затягиваясь так, что за один раз сгорала чуть не четверть сигареты.

— Если живы останемся, могу помочь вылечиться, — неизвестно зачем сказала Вяземская. Что ей до этого человека и его привычек? А вот сказалось, и всё.

Он, похоже, оценил.

— Что, с командиром отношения хреновые? — сочувственно спросил он, когда за ними закрылась тяжёлая дверь. — Сильно достаёт?

— Ещё как! Особенно не по делу…

— Так он же вроде наш, а ты — оттуда ?

— Это без разницы. Нас ему подчинили, вот и служим…

— Эх, посмотреть бы, как там у вас, — мечтательно сказал Григорий, гася окурок о стену. — Небось штатские девчата ещё интереснее военных?

— С чего бы вдруг? — не поняла хода его мысли Вяземская.

— А как же? У нас на контракт те идут, кому сильно замуж хочется, а на гражданке шансов не очень…

— Психолог ты, — уважительно протянула Вяземская. — Прямо Спиноза, который Барух. А что нахамил мне между прочим, так даже и не заметил. Докурили? Тогда пошли. Ты дорогу показываешь, я на пять шагов сзади, Эдик замыкающий.

— Договорились. А что такое «парализатор»?

Людмила прикусила губу. Секретничают, секретничают, а зачем? Всё ведь очень просто. Тайну имеет смысл сохранять лишь в том случае, если она слишком близка к правде. В противном случае… Только для очень подготовленного человека будет иметь смысл информация, что некая Вяземская умеет мгновенно повергать человека в состояние комы и каталепсии. Причём — голыми руками. Всем остальным с тем же успехом можно рассказать, что она по ночам летает над Москвой на метле. Силы ПВО по такому случаю в боевую готовность приводить не станут.

— Это просто медицинский термин. Если кто-то мне очень не нравится, я могу сделать так, что он потеряет способность двигаться, если нужно — заодно видеть и слышать. На минуту, на час, на год — как пожелаю…

Разведчики поверили. Сразу. Не тот случай был, чтобы сомневаться. Тем более они видели, что эта же некрасивая (днём, кстати, она была куда страшнее, чем сейчас), но чем-то неуловимо привлекательная, даже влекущая (а так нередко бывает), женщина сотворила с целой группой чекистов. Он находился не дальше тридцати метров от центра событий и отчётливо помнил, что сначала нападавшие повалились на дорогу, а только потом появился автобус ОМОНа и в дело пошёл газ.

Вот, значит, в чём дело.

— Так какие у нас проблемы в таком случае? — спросил он.

— Такие, что они по нас будут стрелять из настоящего оружия со всех направлений. Наверху ночь. У них, скорее всего, есть инфракрасные прицелы и тепловизоры, у нас — нет. Плюс — подавляющий численный перевес. Потому выигрышная тактика — наносить удары по отдельным компактным группам, не имеющим зрительной связи с другими, и мгновенно исчезать. Работать буду я, вы — прикрывать тыл и фланги. Главное — не шуметь. Стрелять в крайнем случае и наверняка. Уловили?