Станислав Лабунский - Зима стальных метелей

— Что у нас из срочных дел? — спрашиваю уже серьезно.

Работы было очень много, даже просто дать стандартную отписку на все запросы: «Сведений не имеем в связи с утратой архивов при отступлении, пожаре, наводнении, нужное зачеркнуть, ненужное дописать…», и то отнимало почти целый день. А помимо этого надо было запугивать рыбаков, а то рыбу перестанут давать, проверять лед на озере и искать, уже по привычке, девушек зенитчиц. Хотя за это время их уже могло никого и в живых уже не остаться.

— Вот ты найдешь их, — говорит младший лейтенант, кавалер ордена Знак Почета, — что ты будешь с ними делать, их же тридцать девок?

— Кстати, как их у меня отбирали, слушай, забавная история. Видит товарищ Берия, что грустит товарищ Сталин. Танки куда-то делись, старший сын в плен попал, хреновато дела идут. Решил его развлечь. И говорит ему: «Есть у меня товарищ Сталин такой капитан, что с тридцатью девками сразу живет. Что делать будем?» А товарищ Сталин человек умный, в семинарии на попа учился, библию учил, историю всякую, и знает, в отличие от тебя, бестолочи, что тридцать девушек — это жалкий мизер, нормальные пацаны, типа царя Соломона, князя Владимира Красно Солнышко, султана Мустафы имели по четыре сотни девиц. Вот какие орлы были! И отвечает товарищ Сталин своему верному наркому: «Что делать? Что тут сделаешь? Завидовать ему будем…»

Ждал смеха, а услышал вопрос:

— Так тебя товарищ Сталин знает?

Ну, душа простая, доверчивая.

— Лично не знает, но слышать слышал. Да и о тебе слышал, наверняка с ним награждение товарищ Мехлис согласовывал. У нас без приказа лучше ничего не делать, — учу жизни молодого командира.

— У нас тоже так говорят — не торопись выполнять приказ, вдруг его отменят.

Посмеялись.

— Тридцать! Четыреста! Здесь две! — сидит в углу, восхищается мощью людской. — Послезавтра в город едем, расстрел у нас. Комдив-80 Фролов, его комиссар Иванов, и комполка…

Я уже понял, кого расстреливать надо будет. Послезавтра.

— Аленка! — кричу.

— Я бегу, Олег, на ходу раздеваюсь! — и точно, влетает в кабинет по пояс голая.

Младший лейтенант смотрит на лейтенанта с усмешкой, вот у него главврач подруга, это серьезно, там грудь, так грудь, а тут одной ладошкой можно обе накрыть.

— Будем втроем? — интересуется восприимчивая к новому Алена.

Дернул же меня черт упомянуть о групповом сексе в свое время.

— Нет, — говорю, — не порти мне моральный облик отличника боевой и политической подготовки. Ты сможешь связаться с радиоцентрами?

— От расстояния зависит, где они? — спрашивает Алена.

— В цитадели. И в Стокгольме. Начинаем крутить операцию, — говорю бодро, весело.

— А ордена снова дадут? — у обоих глаза азартно горят, салажата, что с них взять.

— В наградном листе знаешь, что самое главное?

Головками мотают, не знают.

— Чтобы в графе «Награжден» не было дописано: «Посмертно».

А Алена еще одеться не успела, так и сидит с обнаженной грудью, да еще и ротик открыла, мысль пытается лизнуть или укусить. Подтянул я ее к себе, и показал младшему лейтенанту, что в женщине большая грудь не самое главное. Алена ушла рацию искать, я уже два стакана чая выпил, когда он очнулся.

— Прав был товарищ Сталин, когда стал тебе завидовать. Есть чему, — сделал вывод.

Жалко дурака, расстреляют.

— Нам медик нужен, вдруг кого ранят. Поговори с доктором, полетит с нами на задание? Она же одинокая? — говорю.

Все советские люди — одинокие, Иваны да Марьи, родства не помнящие. Каждый выживает в одиночку, только и умирает так же. Ведь вас, одиночек, в этом городе два миллиона было.… К весне меньше станет. Эх, стратеги дизентерийные.

Удрал за женщиной, самец. Не хочет быть одиноким. В Швеции быстро ассимилируется. Там пришельцев не обижают — у них даже короли из бывших пришельцев, первый король нынешней династии был одним из маршалов Наполеона.

Алена прибегает, некогда тайны хранить, достаю мобильный телефон, включаю дешифратор — есть текст, успеют пограничники к самолету. Без груза, груз надежно укроют. Ура. Естественно, пока я с расшифровкой возился, явилась Иванова. Тоже на телефон смотрит, не понимает, что это, но человек, видевший самолет, боевую ракету за игрушечный аттракцион не примет.

— Мы уходим. Парни вляпались, выручать надо, — говорю.

— Без паники, капитан, — отвечает Иванова. — У нас столько золота, просто выкупим их, и ничего ломать не надо.

Точно! Ну, умница и красавица!

— У нас в цитадели золота, как грязи. Я тебе все верну — по весу, грамм в грамм. Действуй, Света.

— Всегда знала, что они там заначку караулят, вцепились в крепость зубами, и десант в капусту порубили, — проявляет склонность к анализу полковник Иванова. — В самолет все влезет, там грузоподъемность три тонны…

Тут я в диком хохоте зашелся, и Света сообразила, что золота в цитадели немного больше…

— Бурундучок, — говорит, — запасливый. — Ты бы еще с крейсера «Киров» золотой запас Эстонии утащил. А то он там так и лежит без дела.

Младший лейтенант пришел с доктором, и мы стали прикидывать, как всех у самолета собрать. Нас пятеро, девять человек из крепости, три беглеца. Кладовая освобождена, груз уже на борту. Экипаж к вылету готов. Все хорошо.

Покрутилась Иванова в высоких сферах, в штабе фронта и горкоме партии, ничего у нее не получилось, все нас остерегаются, думают, что мы просто их провоцируем. Согласятся они приказ нарушить, а мы их к стенке, и пулю в ухо. Вариант «Б» не сработал, пришлось возвращаться к плану «А».

Просто спасать опальных командиров.

Первым делом записался на прием к заместителю начальника управления Смерш. Попросил у секретаря час на планирование операции. Естественно, слухи по конторе поползли, и когда мы явились всем Ладожским отделом в управление, у него в кабинете сидела целая толпа. Начальники направлений, служб, других территориальных отделов, куча народу. Мы, с новенькими орденами на груди, смущаться не стали. Первым делом загрузили работой начальника снабжения. Пошел он разгружать машину. С чем? Правильно, с рыбой. Мы же с Ладоги.

— Расстрел расстрелу рознь, — говорю, и Красную Звезду на груди поглаживаю. — У нас сейчас есть два варианта — либо акцию проводить под Тихвином, и тогда, после его освобождения, нам еще такой же комплект дадут, или рискнуть и вывезти их в Москву, там провести ликвидацию. Если мы числа второго-третьего декабря расстрел проводим, а числа пятого-шестого под Москвой немца назад попятят, это даже по нынешним тяжелым временам дадут нам несколько Звезд Героев. Предполагаю три Звезды — начальнику отдела, исполнителю, и куратору операции. И всем причастным ордена Ленина. Вот такая у нас проблема, и ее надо решать и быстро.