Владимир Поселягин - Командир

— Нужно что-то делать! — крикнул я фальшмайору.

Тот, кивнув, ответил:

— Знаю, думаю пока!

— Да что тут думать? Занять место стрелка-радиста, в немца пальнуть, тут камнем докинуть можно, и уйти в сторону со снижением.

— Хорошо, поговори с пилотом, а мы пока снимем стрелка.

Фальшмайор не чурался работать лично. С помощью еще двух бойцов стал освобождать место стрелка. Я же, покачиваясь, двинулся к пилотам.

Посмотрев на убитого пилота, повернулся ко второму, который управлял самолетом, крепко держа штурвал, и, наклонившись к нему, прокричал прямо в ухо:

— Уйти сможем?

Тот молча показал наверх. Присмотревшись, сквозь слезы, которые выбивал ветер, влетавший в разбитое окно, увидел, что над нами барражируют две пары немецких истребителей. Несколько секунд поразмышляв, я снова склонился к уху летчика и быстро изложил свой план, при этом спросив, где мы находимся.

— Линию фронта пролетели, уже немецкая территория.

— Черт. Ладно, будь наготове.

Вернувшись в салон, я изложил доработанный план, который состоял в том, чтобы шугнуть немца и, уйдя в его сторону, резко сесть на землю. Место стрелка уже занял один из командиров, натянув летные очки, и сейчас осторожно выглядывал, примериваясь. Договорившись, как будем действовать, я вернулся в пилотскую кабину и, похлопав летчика по плечу, сказал, что сейчас начнем.

Выглянув в одно из окон, я увидел дальше по курсу довольно большое озеро в глубине леса. Поэтому, быстро наклонившись к уху летчика, спросил, ткнув в озеро пальцем:

— Там на озере сесть сможешь?

— Да, смогу.

— Хорошо, крикнешь, когда будет пора.

Кивнув, летчик продолжил вести транспортник, который медленно приближался к спасительному озеру. Заметив знак рукой, который подал летчик, я махнул стрелку, внимательно за мной наблюдавшему.

Прогрохотала очередь, и наш транспортник, резко свалившись на правое крыло, пошел вниз. Хорошо, что я держался за скобу, и меня, в отличие от остальных, при жесткой посадке не мотало по салону. Раздался треск и удар о деревья, от которого я со скобой в руке улетел на переборку, которая отделяла пассажирский салон от пилотской кабины. От переборки меня кинуло на пол, и сверху навалился кто-то еще. Крутанувшись, я вылез из-под безвольного тела и, присмотревшись к трупу, понял, что на меня свалилось тело Шкета. Отшвырнув его в сторону, я вскочил и крикнул начавшим шевелиться фигуркам:

— Быстрее на выход! Слышите?! На выход!

Сам же бросился к кабине и сразу остановился. Кабины не было, от удара об дерево ее сплющило и вмяло, посмотрев на тонкую струйку крови, стекающую по искореженному дюралю, только расстроенно махнул рукой. После чего подошел к телу старшины и, подобрав с пола ППД, начал снимать ремень с запасным диском и кобурой пистолета, заодно прихватил чей-то сидор. Пока двое парней боролись с дверью, которую заклинило при жесткой посадке, я быстро привел себя в порядок и, накинув ремень автомата на плечо, стал помогать открывать дверь.

С жутким скрипом дверь немного приоткрылась и снова встала, но пролезть было можно. Я первым выпрыгнул на берег озера, в который врезался самолет. В двух метрах плескалась вода, остатки хвоста были в воде. Подав руку, я помог спуститься раненому, фальшмайору и еще двум командирам в звании капитана и старшего лейтенанта, у всех были общевойсковые эмблемы.

Над нами пронеслись быстрые тени, я крикнул, что истребители идут на второй заход, и мы все вместе, придерживая раненого, побежали в глубь леса.

— Как мы так быстро пересекли линию фронта? Да и вообще, расскажите, что было, пока я был в отключке, — задал я волнующий меня вопрос, когда мы удалились от самолета километра на три и сели отдохнуть.

После того как немцы улетели, мы вернулись к самолету, надеясь прибарахлиться, но нас ждало разочарование в виде густого дыма и начавшего разгораться транспортника. Махнув рукой и подхватив раненого, который совсем сомлел, мы двинулись в глубь леса. Из оружия на пятерых, считая раненого, у нас были один ППД, три ТТ и два «нагана». Проверив свою кобуру, я обнаружил там револьвер марки «наган» вместо привычного ТТ. Сейчас, сидя в тени деревьев, которые своей широкой листвой защищали нас от палящего солнца, я слушал фальшмайора. При этом разбирая автомат и тщательно его чистя найденной в сидоре тряпочкой.

Пока я прохлаждался под присмотром врачей в Киевском военном госпитале, куда меня доставили со всей возможной скоростью, местные опера НКВД устроили проверку деятельности этого Шкета и за два дня такого накопали, что ему светила вышка. После того, как врачи дали добро на мое перемещение из пункта «А» в пункт «Б», прошло семь дней. Приказ из Москвы гласил: доставить немедленно. Маршрут самолета был проложен недалеко от линии фронта, летели рядом всего минут десять, а в зубы к немцам попасть успели.

— Понятно. Кстати, как там Никаненков и остальные? Нормально прорвались?

Фальшмайор, вздохнув, сказал:

— Никаненков вышел с двумя бойцами. Разрозненные группы выходили еще в течение суток. В общем, недалеко от передовой они напоролись на немцев, начался бой, в который втянулись все наличные танки, а тут им ударили в спину моторизованные части немцев при поддержке танков, началась бойня. Со слов выживших, машины с ранеными давили танками, в общем, прорваться сумели немногие, общим числом где-то человек двадцать!..

На меня тяжелым грузом свалилось это известие. Это же я их отпустил, чтобы под ногами не путались, пока я штурмую лагерь. Немного погоревав о бойцах, я стал слушать дальше.

— …взяли под колпак, все сведения подтвердились! Правда, двоих взяли, а у остальных ждем, когда выйдут на связь сообщники.

«А, это он о диверсантах, про которых я наболтал Сашке. Понятно».

— Товарищ майор, мы забыли представиться друг другу, — произнес я с улыбкой. Удивленно посмотрев на меня, майор усмехнулся и представился:

— Старший майор Мезенцев Анатолий Михайлович. Представитель Ставки.

— О как. Ну а я капитан Михайлов. Он же старший лейтенант Солнцев…

— …он же попаданец из будущего. Генерал Романов вышел из окружения, смог пробиться.

— Понятно. Эпопея с захватом немецкого генерала, я так думаю, вам тоже известна?

— Нам известно практически все!

Отойдя от отдыхающих подальше, мы разговорились. Мезенцева интересовало все, что я помнил и знаю, но разговор довольно быстро прервался. Минут через двадцать к нам подошел капитан и хмуро сказал:

— Корольков умер… Уходить надо, как бы немцы не нагрянули.

Мы быстро собрались, завалили тело умершего листвой и, забрав документы, направились дальше. Через три часа я уловил запах дыма и, принюхавшись, уверенно направился в ту сторону.