Владимир Поселягин - Командир

Ей, как и мне, нужна была физическая разрядка — чем мы и занимались до темноты и после. Вспоминая ее поведение и отчаянно-испуганные глаза, я не стал отказывать и последовал за ней на сеновал, куда она повела меня за рукав. И если вначале инициатива исходила от нее, то дальше главенство перехватил уже я. После чего проводил девушку до здания, где был медсанбат, крепко поцеловал и отпустил спать.

Пнув попавшуюся под ноги пустую консервную банку, что вызвало недовольство часового, я последовал дальше.

— Чего так быстро? — послышался заспанный голос Рамиля.

Тихо перешагивая через спящих на полу, я подошел к лавке, где лежал капитан, и, сбросив с печки старый полушубок, улегся на него, предварительно сняв ремни и положив их у изголовья, причем расстегнутая кобура была повернута в мою сторону.

— В смысле? — таким же шепотом спросил я.

— Я думал, ты со своей знакомой останешься.

— А, нет, дежурит она, по крайней мере, так мне сказала!

— Ну-ну.

Лежа стянув гимнастерку и скинув сапоги, я разложил портянки на полу, чтобы они немного просушились, и запах моих портянок растворился в тяжелом духе, который стоял в хате. Устроившись поудобней, я закрыл глаза, чтобы провалиться в царство Морфея, но голос Рамиля вернул меня к действительности.

— Знаешь, со мной такое в первый раз.

— Что именно?

— Эти два дня. Утром взлетели, оказались сбиты, целый день скитались по лесу, следующим утром освободили пленных, правда, случайно, но все же. Потом штурм концентрационного лагеря и бегство от немецкого батальона, штурм деревни и встреча с нашими окруженными частями. Вот. Вот такое у меня в первый раз.

— Хм… а у меня такое каждый день, — лениво ответил я и почти сразу провалился во тьму сна.

Проснулся я, когда чей-то сапог ощутимо постучался мне в печень. Спросонья крутанувшись, я подмял пинавшего и выхваченным из ножен штык-ножом попытался ударить его по горлу. Однако нож из моих рук моментально выбили, а меня оттащили в сторону, матерясь по-русски. Продрав глаза, я осмотрелся.

«Черт, Рамиль! Неужели я его так?»

Около полушубка на полу лежал Рамиль и стонал, держась за живот.

«Точно, я же его коленом в солнечное сплетение приложил!» — вспомнил я, рефлекторно ответил на новый удар и уже вслух спросил, оглядывая заполнивший комнату народ:

— И что это здесь происходит? Да отпустите вы! — Это я уже скомандовал двум командирам, державшим меня.

Не колеблясь, они разжали руки и отошли в сторону, над Рамилем склонился военврач и стал его осматривать, после чего помог встать и усадил на лавку, было видно, что капитан приходит в норму, только бледность выдавала его состояние.

— Я жду, — повторил я, оглядывая народ.

Кого тут только не было, но больше всего врачей. За их спинами мелькнуло бледное лицо Беляевой, и у них всех было одинаковое выражение лица — озадаченное. Вперед вышел мой новый командир, майор Говорухин, и, осмотревшись, слегка удивленно ответил:

— Как бы тебе, капитан, сказать? В общем, не просыпался ты. Совсем не просыпался.

— Это как?! — изумился я и добавил: — Я же отчетливо помню, как заснул и проснулся, все нормально было. Ну устал немного, так со всеми бывает, что тут такого?

— Да не в этом дело, тебя никак разбудить не могли. Вон даже врачей позвали.

— Это как это? — продолжал не понимать я.

— Капитан, не сейчас, ладно? Полк уже ушел, и мы последние, так что собирайся, уходим, — скомандовал он и вышел из хаты. С улицы сразу же послышались команды.

Оглядев до сих пор молчавший народ, я попросил у Рамиля прощения.

— Да ладно, и не такое бывало, — ответил он. — Хотя когда перед глазами мелькнул клинок, было страшно.

На меня тут же налетели врачи и стали расспрашивать о самочувствии. Как ни странно, Светы среди них не было. Ответив на их вопросы, я вышел вместе с Рамилем из дома, и мы направились вслед за бойцами, численностью примерно с роту. Пятеро медиков уже обогнали их и проследовали дальше.

— Может, все-таки расскажешь, что произошло? — обратился я к идущему рядом капитану. Рассказ Рамиля много времени не занял.

Оказывается, когда начали просыпаться, то меня не смогли разбудить, испробовали все способы, даже водой поливали. Я пощупал гимнастерку — действительно влажная. Потом вызвали врачей, они тоже все испробовали, додумались даже иглами колоть в нервные точки, но ничего не получалось.

— …я рядом стоял, и тут меня такая злость взяла. Пнул тебя и заорал: «Рота, подъем!» — сразу оказался на полу, и перед глазами клинок мелькает, — рассказывал на ходу Рамиль.

Прибавив скорость, мы быстро догнали наших бойцов и, обогнав их, заняли свои места впереди. Все машины везли раненых, и теперь даже полковник был вынужден идти пешком, уж не говоря о нас.

Шагая рядом с Говорухиным, я выяснил интересный момент, оказывается, все бойцы в арьергарде были из недавно присоединившихся, как и мы. Мельком осмотрев бойцов, своих я не заметил.

— Идем дальше, надо догнать основную группу, — сказал Рамиль, и мы в сопровождении трех бойцов быстрым шагом направились в сторону встающего солнца, вслед за группой врачей.

Полк уходил от немцев уже третий день, и полковник постоянно оставлял заслоны. Как только я заметил в одной из таких групп своих, то, зайдя к Говорухину, попросил, чтобы командующим поставили меня вместо незнакомого лейтенанта железнодорожных войск.

— Не могу, получил приказ из особого отдела — тебя не трогать.

— Блин, да плевал я на их приказ. Там мои, понимаешь?

— Иди к ним сам, я отпустить тебя не могу. Без приказа не могу.

— Ладно, будет приказ.

Рамиля я нашел сидящим под деревом и что-то записывающим в планшет. Подойдя, объяснил свою просьбу.

— Саш, ты как ребенок, чес слово. Сам подумай, кто отпустит носителя ценной информации?! Сам ведь знаешь, что арьергард — это смертники. Что сказал пленный, которого разведка притащила? Он сказал, что по нашему следу пустили моторизованный батальон, после того как мы уничтожили прошлых преследователей. Так что сам понимаешь, что их ждет.

— Понимаю, но бросать не буду. У меня еще осталась честь командира, и своих я не оставлю.

— Саш, ты пойми, — поморщился Рамиль, — если ты останешься, то я разверну весь полк, чтобы тебя вернуть, ты сам понимаешь, что будет?

— Рамиль, ты же знаешь, что я везучий и из любой задницы вылезаю, так что давай бумажку. Я напишу, что добровольно остался с арьергардом и ты пытался меня остановить.

Капитан покачал головой и открыл планшет, я опустился рядом с ним на сухую выгоревшую траву.

— Рамиль, понимаешь, тут какое дело… — Я задумался под взглядом Рамиля, смекая, как попроще сказать ту новость, что мучает меня с тех пор, как меня пытались разбудить: — …знаешь, мне кажется, скоро я вернусь в свое тело. Обратно в будущее.