Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся

— Господин офицер… — бросился ко мне "хорек", но тут же был сбит с ног и отбуцкан парой бойцов, после чего остался лежать, что-то жалобно бормоча и рыдая.

Не прошло и получаса, как один из "полицаев" доложил, что баба, собрав огромный узел добра, покинула село. Сначала хотела запрячь лошадь, но ей не дали и она попылила так, причём ненамного медленнее, чем могла бы на телеге.

Ещё через час мы тоже покидали Залесье, забив кузов продовольствием. По большей части зерном и овощами, но и свиная туша украшала этот натюрморт. Заодно присвоили часть совхозного кухонного хозяйства, в основном то, чем побрезговали селяне, но нам было в самый раз, например котлами. Котлы были огромные, в бытность свою в них готовили на сотню и более человек сразу. Более мелкая посуда нам тоже досталась, но её пришлось выцарапывать у местных где уговорами, а где и руганью. Лично я увозил с собой несколько печатей, в том числе и комсомольскую. В селе остались озабоченные моими указаниями активисты, труп повешенного за околицей предателя и ничего пока не понимающие селяне. Солнцу было ещё долго подбираться к полудню, но как бы ни сложилось дело дальше, понятно было что и в этот день нам сопутствует удача. Тьфу, чтобы не сглазить.

Короткий перекус и мы снова оседлав моторы отправляемся в путь. На этот раз я решил сменить тактику, забрав из строительной бригады, копающей землянки, двух бойцов и превратив их в пленных партизан. Пришлось их слегка измазать свиной кровью и нарисовать черникой синяки. Не театр Комиссаржевской конечно, но для сельской местности сойдёт. Снова проскочив Залесье проехали село Горушка, деревню Абрамежки и сделали первую остановку в деревне Гавриленки. Тут разыграли старый спектакль, только без угроз расстрелов, а, продемонстрировав "ужасных партизан-бандитов" потребовали у местных содействия в выявлении сочувствующих. Нас послали. Молча так. Пришлось выдёргивать мужиков по одному и беседовать с глазу на глаз. Беседовал переводчик, а я с надменным видом поигрывал пистолетом. Опять послали, теперь уже распинаясь в любви к новой власти, кто твёрдо, кто униженно, то бишь у кого какого таланта лицедейского хватило. Нет, не уважают, да и пёс с ними! С бабами решил не связываться, чувствовал – бесполезная трата времени. В Абрамежках и Горушке результат был аналогичный. Блин, на полтысячи человек ни одной сволочи не нашлось. Ну и мирок попался. Даже грабить их рука не поднимается. Лады, потом по-другому поговорим. Вот только как бы они меня так же не послали, когда я в другой ипостаси заявлюсь, типа белый и пушистый. Вот теперь и думай, удачно вторая половина дня прошла или нет. Вроде ни одной паскуды не повесили, но не повесили не потому, что те сбежали, даже наверняка не потому что не нашли, а просто нет их.

А вот теперь сиди и думай…

Ужин оказался на удивление хорош, а уж то, что строители нагрели воды, это вообще праздник. Теплой разведенной воды досталось каждому по ведру, а уж с мылом, подброшенным нам главой заготконторы… Приятно почувствовать себя чистым, жаль на стирку не хватило. Может завтра, не загадывая. Из трёх землянок одну успели даже перекрыть, значит резко уменьшается возможность простудных заболеваний. Пять или шесть человек из нового пополнения неприятно покашливают, и наш санитар отпаивает их каким-то травяным отваром. Впрочем, не только их, даже в меня кружку влил. Не скажу, что сильно неприятное пойло, но я бы вполне обошёлся, а нельзя – пример подчинённым. Хоть вкус совсем и не похож, но сама ситуация напомнила обязательное питьё рыбьего жира, введённое бабушкой Константина в их семье. Поголовное, причём сама она пила эту гадость с видимым удовольствием. Ещё утром, наверное любой в отряде, не отказался бы от неограниченного количества такого лекарства.

Насладиться созерцанием округлившегося от обжорства пуза, конечно не дали, на что впрочем, я и не надеялся. Наверно старшины и существуют для того, чтобы карась не дремал.

— Товарищ командир, надо бы план на завтра составить.

— Слушаю рекомендации, — пусть сам теперь изворачивается, а я, по врождённой командирской привычке, буду замечания делать.

— Неплохо бы завтра закончить обустройство, а на послезавтра парко-хозяйственный день назначить.

— Согласен, а войну на следующий год отложим.

— Никак нет. Быт не должен мешать боевой подготовке и самим боевым действиям. Потому предлагаю разделить личный состав на две части, одна займётся строительством, а другая учёбой, и менять их каждые два часа.

Хорошо выкручивается, мастер.

— Хороший план, старшина. Сколько у нас постов?

— Два. Один секрет с пулемётом на въезде на гать и пеший патруль по периметру острова.

— Организуйте ещё один на трассе. Нужны данные по плотности потока, причём в обе стороны, а также номера автомобилей и тактические знаки частей на них. Особенно пусть контролируют передвижение патрулей фельджандармерии. Есть ещё что-то?

— Так точно. Я тут в Залесье, через Глухова, с кузнецом связался, так он обещался "максим" в порядок привести. И кожух запаять и станок сварганить, правда без колёс, а в виде треноги, как под станкового "дегтярёва", только пониже.

— Почему пониже, — знать бы ещё что это за станковый "дегтярёв", и как у него станок выглядит. Видишь ли кузнец знает, а командир не в курсах.

— Конструкция окажется полегче, покрепче, да и менее заметна, а если из окопа стрелять, то можно и на бруствер выставить.

Надо соглашаться, особенно если всё так хорошо, да и с бруствера можно…

— Отлично, товарищ старшина, действуйте. А со вторым ручником что?

— Некогда было, но завтра всё будет готово.

— Тогда если у вас всё, то на сегодня закончим.

Старшина ушёл, а я попробовал по привычке почесать шрам. Не тут-то было, не то чтобы он совсем пропал, но нащупать его было совсем сложно. Чудны дела твои… Насколько я знаю человеческую физиологию, к моей она имеет отношение хоть и близкое, но не тождественна. Не зарастают такие шрамы за неделю, такие вообще не зарастают. Вот над этим вопросом надо серьёзно подумать. А проведём мы эксперимент. Для этого понадобится чистая тряпка и дезинфектор. Тряпка есть, а самогон, оставшийся во фляге тоже сойдёт. Только надо подальше отойти, дабы не пугать бойцов неадекватным поведением командира. Теперь заворачиваем рукав и делаем небольшой надрез. Сначала прямой, всего пару сантиметров, а теперь немного волнистый, плеснём на него из фляги… Блин, щиплет! Заворачиваем руку в тряпку и ждем полчаса, для чистоты эксперимента.

Полчаса я прождать не смог – заглянул под повязку уже минут через пятнадцать. Ах ты ж, чёрт! Продолжаем эксперимент. Прошло ещё пятнадцать минут, теперь повязку совсем можно снимать. Что имеем? Ну, так оно и есть – эксперимент прошёл удачно. Шрам сначала, под действием моего мыслительного процесса, стал прямым, а ещё через пятнадцать минут волнистым. Интересно. А без членовредительства? Попробуем, например изменить рисунок папиллярных линий на ладони. Пятнадцать минут насмарку – нулевой результат. Придётся опять штык доставать. Царапаю ладонь совсем немного, всё равно больно, и самогоночкой её, самогоночкой. Ох, унюхают бойцы – посчитают скрытым алкоголиком. Но, наука требует жертв. Что ж, как и думал – результаты охренительные, а именно, я могу управлять тканями тела, но только вблизи мест механического поражения этих самых тканей. Возможно, не только механического, но например химического, температурного и, чем чёрт не шутит, радиационного поражения. Фантастика. Можно ехать на остров Фарос и устроить соревнование с сынком Посейдона кто круче. Прямо проект Протей-2. Всё, спать – подумаю об этом завтра.