Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся

— Не успел. Точнее списки есть, но они по отрядам и не отсортированы.

— Время до вечера. Да, пусть уточнят по знанию немецкого языка. Очень нужны люди с языком, ну вы поняли.

— Понял. Будет сделано.

— Что с оружием?

— Вооружено более девяноста процентов личного состава. Практически всем ходячим оружия хватило, но вот с патронами и гранатами плохо. Если раздать стрелкам патроны по норме, то останемся без поддержки пулемётов. Патроны нужны.

— Капитан, а чего вам не надо? Ну чего у вас в достатке?

— Даже так сразу и не отвечу.

— Вот именно. У нас всего не хватает. Еды, оружия, боеприпасов, инструмента, что смешно людей тоже не хватает. Вот скажите – людей достаточно?

— Если бы все смогли работать и воевать в полную силу…

— Ну, что замолчали? И если бы ещё батальончик с артиллерией, танками и авиацией, да? Вы бы немцам задали.

— Не совсем так, но…

— Так вот, капитан, ничего этого не будет. Вы наверно уже начали учиться воевать в условиях цейтнота, теперь у нас цейтнот не только по времени, но и по любому другому ресурсу. Вы чем командовали?

— Дивизионом полковых семидесятишестимиллиметровых пушек.

— О чём вы в основном думали тогда?

— Как выполнить боевую задачу.

— Это хорошо. Теперь вы будете думать не только как её выполнить, но и чем, где и когда. А боевую задачу я ставлю вам прямо сейчас – победить в войне. Сложная задача? Сложная, но вы её получили, вот и думайте. Всё остальное – частности. Вас старший сержант ввёл в обстановку?

— Нет, времени не было, пока размещаемся только.

— Товарищ старший сержант, введите товарища капитана в обстановку. В тактическую, оперативную, стратегическую… Расскажите ему всё, что он захочет знать, и особенно то, чего он знать не хочет. Пусть впрягается по полной.

— А вы, товарищ капитан, начинайте действовать, а не плыть по течению, только пожалуйста первое время, при действиях во внешней среде, советуйтесь предварительно со старшим сержантом. Партизанство – дело тонкое, здесь недостаточно военного профессионализма. Во многом это политика, хотя я и ненавижу это дело, но придётся измазаться всем.

Нефёдов стоял слегка обалдевший, но возражать похоже не собирался.

— Немцев пленных довели, или кончили где по дороге?

— Как можно. Даже покормили.

— Хорошо. Есть время или отрываю от важных дел?

— Время есть.

— Тогда пойдёмте с пленными поговорим.

Немцы сидели под сосной со связанными руками и ногами, заодно привязанные к этому же дереву. Оба были рядовые, ну да и ладно.

— Ты, фамилия, должность.

— Шутце Клоц, охранник.

— Ты?

— Шутце Нотбек, повар.

— В каком лагере вы несли службу? Почему такая большая охрана и инженерное обеспечение?

— Штатлаг номер триста четыре, создан как транзитный лагерь для крупных партий пленных.

— Куда дальше отправляют пленных и каким порядком.

— Куда не знаем, а отправляют либо пешими колоннами, либо автотранспортом, но к нам вообще поступало мало контингента.

— Когда должна прибыть следующая партия?

— Я не знаю.

— А повар? Должны же производиться поставки продовольствия.

— Я тоже не знаю, еду для пленных привозили без расписания.

— Бесполезно, капитан, они ничего не знают. Можете отправлять их в расход.

— Но, так не положено… Это не значит, что я оспариваю ваш приказ…

— Вот и не оспаривайте. Можете подать на меня рапорт, хоть сейчас, хоть после войны. Да, патроны берегите. Жду вас через час у себя.

Мало он видать в лагере посидел. Чистоплюйствует. Это пройдёт. Хреново конечно таким образом человека ломать, может в последующем сказаться, но без этого, как бы не оказаться без последующего.

Дорога до основного лагеря, хотя это теперь спорно – какой из лагерей считать основным, заняла почти час. Напрямую было бы меньше, но болото надёжно прикрывало нам фланги, ну и тыл с фронтом конечно, так что пришлось месить кругаля. Зато пока идёшь по лесу можно и подумать. Думы были не то чтобы радостные, но явно и не заупокойные – жизнь-то налаживается. Новому пополнению конечно ещё отъедаться надо, да и учёбу для действий в незнакомой обстановке устраивать, ну так и старое у меня не жирное и не учёное нормально. Можно конечно и откормить и подготовкой замордовать, только тогда война, боюсь, без нас кончится, чисто естественным ходом событий. Короче, пора выходить на Большую Дорогу. Немцы не дураки и давно должны догадываться, что кто-то им тут гадит, а после лагеря у них точно сомнения отпали. Так что скрываться теперь, только темп терять. Информация какая по расположению оккупантов у меня есть, и ничего страшнее комендантской роты в Полоцке я пока не вижу. Могут конечно какую проходящую часть тормознуть и на нас бросить, но это небось кучу согласований требует. Значит что? Значит скоро в окрестные деревни зачастят подпольщики и окруженцы, мечтающие влиться в ряды и всё такое. Блин, надо ещё один лагерь построить что ли? Нужен чекист, очень нужен. Ау, чекист! Нет ответа. Да пошло оно всё… Будем решать проблемы по мере их поступления. Так, а это что за шум? Никак лесопилка опять заработала? Точно она, вон и Степан распоряжается. Достал манок на утку, Степаном же и презентованный, и дважды крякнул. Глухов глянул в мою сторону и крякнул в ответ, что примечательно, без манка, а фиг отличишь. Можно выходить.

— Здорово, Леший.

— И тебе не болеть!

Пожал протянутую руку, заодно угостив собеседника трофейной сигаретой.

— Окурок только не забудь изничтожить. Вас что, опять старшина припахал?

— Не совсем. Немцы. За каждый куб обрезной доски десять марок дают. Много это или мало?

— Вообще-то много, но с вами скорее всего рублями по курсу десять к одному будут рассчитываться.

— Сотка за куб это очень прилично.

— Дело в том, что рубль цену здорово потеряет. За червонец до войны почти пять рейхсмарок давали. Вот и считай.

— То есть реально двадцадку получим. Ну да ладно. Зато у нас твёрдая отмазка будет – работаем на немца, всё сдаём. Заодно и вам чего подкинем, теперь вам оно здорово нужно будет.

— Да, народу слегка добавилось. Рабочая сила нужна.

— Тут сами справимся, да и мало ли кто понаедет, а вот схроны под продукты в лесу понадобятся. Подсобишь?

— А куда я денусь?

— Ну и лады, тогда я старшине говорю, что ты добро дал.

— А он что у вас?

— В деревню пошёл. Фельдфебельские погоны ему к лицу, — хохотнул Степан, растирая в пыль окурок. — Как увижу чего передать?

— Пусть в лагерь возвращается. Хозяйство, видишь, у нас теперь выросло, даже не знаю, когда теперь разберёмся. Видно немцу отдых вышел.

— Это правильно, после такой бучи затихариться надо бы.

— Лады, прощевай.

Почему слил дезу Степану, сам не понял. Похоже прогрессирует профессиональная болезнь шпионов и подпольщиков, да и преступников тоже. Скоро всем врать начну и всех подозревать.