Георгий Юленков - Степной рассвет

— Да вы что там, белены объелись!

— От кого?!

— Минуточку, подождите! Сейчас, сейчас доложу!

Дежурный взволнованно положил наушник на стол и практически ворвался из радиорубки в блиндаж-приемную. Несколько сотрудников НКВД и таинственных охранников в кожаных плащах тут же напряглись в готовности к предотвращению покушения, но узнав дежурного капитана, сразу расслабились. А тот, чуть не подпрыгивая быстрым шагом пронесся в помещение, откуда чеканно звучал резкий голос командующего.

— В чем дело, капитан!

— Товарищ комкор, Кольчугин на связи!

— Что?! Что с плацдармом!

— Все нормально, Георгий Константинович, он вас просит. Подойдете к рации?

— Извините, товарищи.

Лицо Жукова смотрелось маской спартанца, но внутри у него все напряглось, когда в наушнике раздался смутно знакомый голос. До этого с майором он виделся лишь раз здесь же в Хамар-Даба, но память тут же подкинула образ коренастого уверенного в себе командира с прищуренными глазами и улыбчивым лицом.

— Кольчугин?

— Я, товарищ директор!

— Какой еще директор? Ты что пьян?

— Нет, товарищ директор, просто дело уж больно срочное, а урожай у меня сгнить может. В нашем деле время дороже жизни бывает.

— Так. Я тебя понял! Стоять тебе не мокро?

— Пока нет, но дождь потихоньку собирается. Я ведь как раз за этим и звоню.

— Говори.

— Нам бы кроме обычных спичек и дров, в этот раз еще и на каждых трех лесорубов по примусу.

— Ты в смысле… Ты про то, как в 16-м согревались?

— Точно! А то у нас тут идея есть на сверхурочную работу, а для сугреву не хватает. А спортсмены ведь уже скоро до финиша добегут.

— Эгхм. Идею свою потом расскажешь. А без примусов, у тебя со спортсменами что совсем никак не выходит?

— Можно, но дров два раза больше нужно, да и у самих пожар может случиться.

— Радист что еще за щелчки в наушниках! И почему теперь слышно хуже?!

— Так мы, Георгий Константинович, за время беседы уже дважды частоту радиообмена сменили. Точно по схеме, как он нас просил.

— Кольчугин, ты еще тут?

— Куда ж я денусь, товарищ директор. Нам бы этого в рюкзачном варианте из старых запасов чего-нибудь. Только быстро все это нужно, из больших складов, да часа через три прямо в поле выгрузить, причем вместе с доярками. Сможете?

— Не знаю пока. Но попробуем придумать. Вы там, что лес под пашню изводить собрались?

— Вроде того. Только сначала леших к себе на чай пригласим, а уж потом свекольного борща им наварим. Вот только примусов у меня не хватает, чтобы дружней было их на лесные самовары сменять.

— Хорошо придумал, только пупок бы не развязался. И чем ты с лешими меняться собрался?

— Это… Гм. Да пару-тройку пачек «Казбека» и десяток чугунков приготовил.

— Маловато собрал. Ладно! Вник я в твои нужды, жди через полчаса моего ответа. И чтоб без команды не пьянствовали там у меня!

— Мы послушные, товарищ директор. Почтальоны, внимание. Почтальонам добавить красного призрака и пару шалашей. Как приняли?

— Приняли нормально. Все или еще чем порадуете?

— Все, конец связи.

— Конец связи.

Услышав эту волшебную фразу, облегченно вздохнуло сразу несколько человек. Особый отдел готов был расцеловать невидимого абонента за грамотно проведенные переговоры. Даже при наличии у японцев службы радиоперехвата с русскими эмигрантами в штате, шанс на полное понимание проведенной эзоповым языком беседы был ничтожный.

Жуков положил наушники и замер на пару секунд. Тяжесть забот, лежащая на плечах комкора слегка полегчала, чтобы через мгновение снова хорошенько добавить в весе. Мозг командующего всегда отличался живостью, но в этот момент ему чуть ли не привиделось задуманное недавним собеседником представление. Мгновенно оценив риски очередной авантюры, Жуков, быстро принял решение, пойти на такой размен. Вот только наличие и возможность доставки затребованных «болотным журавлем» людей и экипировки требовалось уточнить.

По тому же поводу почти синхронно вздохнули-выдохнули пилот и радист Р-10 «висящего» в районе переправы. Топливо у разведчика еще было, вот только вместо выполнения своей задачи, ему пришлось работать ретранслятором чужих переговоров. Но судя по абоненту этого «телемоста» за такое самоуправство воздушных разведчиков, никакое начальство теперь не будет к ним в претензии.

А вслед за ними атеистически воспитанные лейтенант Колун и майор Кольчугин непроизвольно восславили небеса, и, боясь утопить свою «водоплавающую радиорубку», осторожно вылезли из кабины Р-10. Они поочередно и медленно, словно африканские ленивцы, проползли по колышущемуся на болотных кочках крылу вдоль пары электрических проводов протянутых к аккумулятору, лежащему прямо на броне дрейфующего по соседству буро-зеленого Т-37. Через полчаса решение озвученной окруженцами перед командованием теоремы должно было вернуться к ним обратно. Вот только ждать эти полчаса по щиколотку в воде им смысла не было, а демонтировать радиоаппаратуру с полузатопленного Р-10 Павла пока опасалась. Поэтому им оставалось лишь сменить портянки, и угрюмо сидеть, ожидая нового сеанса связи. И они с майором сидели и ждали…

Николай Иванович Кувшинов не зря был привлечен Бочковым к аналитической работе по делу «Кантонца». За свою богатую биографию он научился искать и находить нестыковки в любых сведениях и событиях. И распутывал он потом такие «шарады» как правило виртуозно. Сейчас он был в своей стихии. Ведь по делу «Кантонца» таких нестыковок было уж очень много, но это-то капитана госбезопасности и настораживало. Однако, как это ни странно, более глубокие проверки всех этих отклонений, пока не приносили следствию существенных результатов. Вот и сейчас, чтение новой информации поставило перед начальником Харьковского УНКВД больше вопросов, чем дало ему ответов…

«Справка к Делу¹…»

Яков Иванович Вербицкий, русский православный. Политические взгляды – «сочувствующий профсоюзам». Семья из рода православных польских шляхтичей, известного с XVII века. Родился в 1909 году в семье инженера Ивана Казимировича Вербицкого в Смоленске. В 1912 году отец получает выгодный контракт и переезжает в Канаду. В 1919 году хотел вернуться в Россию, но получив известия о гибели родных, остался за границей и переехал из канадского Ванкувера в САСШ, в Кембридж штат Массачусетс. Там же Яков Вербицкий заканчивает колледж и в 1930 поступает в МТУ.

— Гм, фамилия уж больно распространенная. Кстати, и среди сотрудников РОВС такая фамилия вроде бы тоже мелькала. Но это-то и странно… Они же не дураки, привлекать внимание к своей креатуре. Опять же поляк… Хм. Правда, Феликс Эмундович тоже был поляком. Нет, это еще не зацепка. Нет. Так… Ага! Может, вот это?