Влад Савин - Восход Сатурна

Полуостров Мангышлак.

Будущий объект «Ашхабад-49» (добыча урана).

— Становись! Так, бывшие воры, жулики и прочие тунеядцы! Советская власть дает вам возможность своим трудом во благо социализма искупить бесславное прошлое. А первое правило социализма: кто не работает, тот не ест! Что лыбишься, я к тебе обращаюсь, рыло в первой шеренге! Да насрать мне, что ты «в законе», если не будешь работать, как все. Ямы вон там всем видно? У местных это называется зиндан. Вот суну я тебя туда, суток на двое, и жрать не дам! Мало, посидишь еще. И тогда не захочешь работать, сдохнешь, там и закопаем. Поняли, уроды?

Значит, так, вы будете тут работать, строить… В общем то, что Отечеству надо. Приказы инженеров исполнять, как мои. Пререкание, неподчинение, да и просто неусердие — снимается половина пайка. Повторно — в яму! Так что работать по-стахановски, план — долг, перевыполнение — честь! Раньше построите — раньше решать будем, что с вами делать: кто хорошо работал, освободим.

Бежать не советую. Тут на триста километров вокруг ни пищи, ни воды, ни жилья, найдут после кости ваши в пустыне.

Вижу, вопросов нет. По бригадам разбиться! Разобрать инструмент! За получением заданий разойдись. Бегом!..

— Слышь, Седой, ты что, ссучился, что ли? Копаешь, и копаешь. Западло это для вора — по легавской струнке ходить. Вот брошу сейчас и на! Хоть бейте — а работать не буду!

— Заткнись, Ржавый! Понты для девок на хазе оставь. Снимут с тебя полпайки, что делать будешь?

— Ну, как-нибудь с голоду не помру! Кормят тут, смотрю, нормально, и на половине можно на нарах валяться!

— Так норму-то с тебя никто не снимет, Ржавый! И хрен ты на полпайке ее выдашь, хоть жилы рви! Неделя, две, и ты уже доходяга полный, а там и спишут тебя по актировке. Как там в песне: «…начальник, не в силах я норму давать, сказал уркаган конвоиру». А чем кончилось, помнишь: «…ему подписали убытия акт и скинули тело в могилу». И это, если из-за тебя всей бригаде пайку не урежут, а они могут, ну тогда, Ржавый, после отбоя лучше сам удавись, не доживешь ты до утра! Или подыхай, но норму обеспечь, или ты покойник. И никак иначе, поверь бывалому человеку.

— Ой, бля, не могу больше!

— Да заткнись ты, цуко! Конвоир идет!

— Да что он понимает, чурка таджикская! Во, пялится, совсем как человек. Ой! А-а-а! За что бьешь? Фу… ушел… Ох, е!

— Зубы целы? Это ничего, Ржавый, ты Бога моли, чтобы он не доложил. Снимут с тебя полпайки, и привет.

— А я что? Я работаю! Вот нерусь поганая, как дерется больно! А я ведь его помню! На канале он с нами вместе киркой махал. А теперь выходит, нас сюда, а их в конвой? Не ценит у нас власть русского человека, Седой, гнобит почем зря. Ну а эти — небось раньше один халат имел, и тот драный, теперь гордится, что сапоги казенные выдали и винтарь, рад стараться! Таджикоузбек поганый!

— Тебе-то какая разница, таджик он или узбек!

— Так не отличаю я их. Нерусь и есть нерусь.

— И никто их не отличает, Ржавый. Когда тут восемнадцать лет назад национальное размежевание делали, так национальность писали от балды. Кого запишут в узбеки, кого в таджики, всем по барабану. Ну не было никогда таких стран: Узбекии или Таджикии, а значит, нет и такого народа. Племена тут всякие болтались, а как они себя называли, хрен их разберет!

— Басмач небось бывший. Нашим головы резал для своего курбаши. У-у, сука!

— Тебе, Ржавый, повезло еще, что в Карлаг не попал. Там вообще додумались, братва сообщила, «петухов» бывших надсмотрщиками поставить! Представляешь, как они лютовали, зная, что за неусердие их обратно в барак?

— Да ты что, Седой? Быть такого не может! Мы же…

— Что мы? Бунт против Самого поднимем? Так может, он того и ждет, чтобы… Указ два-одиннадцать, от второго ноября, что нет больше никаких рецидивистов. И если ты третий раз попался, все равно по какой статье — вышак! Даже если ты на воле, в авторитете, дела разруливаешь, и это уже преступление, приравненное к бандитизму! О «классово близких» вообще забыть. А что будет, когда новый УК примут. Говорят, в нем предусмотрено будет даже за разговор «по фене» на публике или «восхваление уголовной жизни», ну не знаю, пугают, может…

— Пугают, конечно. С чего бы это вдруг?

— Надейся. Знаешь, как я впервые попал? В Питере был такой «Союз советских хулиганов», в начале двадцатых, честно, не вру. Как было: идем мы, рабочие парни с окраин, после честно отработанной смены, а навстречу чистенький такой, в шляпе — нэпман. Ну и мы ему в рыло, карманы вывернем. Часы, бумажник заберем на дело мировой революции и в пивную. Или мамзелька расфуфыренная, мы к ней: «Барышня, не желаете нам стакан воды, как учила товарищ Коллонтай?» И ведь все про нас знали, и милиция в том числе… Но смотрели так, сквозь пальцы, «классово близкие». И вдруг, в двадцать шестом… раз, и нету! Всех сразу сгребли, причем не по уголовной, а по контрреволюционной статье. Вот так я и покатился, а ведь слесарем был на Адмиралтейском, думал после на инженера пойти учиться. Эх! Вот и сейчас так же. Решил Сам, что уголовных больше быть не должно, или завязывай и кайся, или сдохни. [5] Вообще-то поводом для разгона питерского «Союза советских хулиганов» было «чубаровское» дело, слишком уж возмутившее и публику и власть. Групповое изнасилование толпой в сорок человек комсомолки-рабфаковки, причем среди хулиганов были девять комсомольцев и член партии, комсомольский секретарь завода «Кооператор». Это послужило поводом вести дело не по уголовной, а по политической статье. Процесс получил широкую огласку и вызвал начало «охоты на ведьм», тьфу, на советских хулиганов, по многим городам СССР.

— Быстрее копаем — вертухай идет!

Ретроспектива. Два месяца назад. Москва, Кремль.

И снова товарищ Сталин.

Так, товарищи ученые, академики, светила отечественной науки, можно сказать. Родина и партия вам доверие оказали, а как вы оправдали его?

Кто доказывал, что алмазов в СССР быть не может, геологические условия не те? А это что: образцы, добытые в Якутии, близ реки Вилюй. Можете посмотреть, оценить, прочесть сопроводительные бумаги. Алмазы, сопутствующие им минералы, образцы породы. По всем признакам — коренное месторождение, кимберлитовая трубка… и есть основания считать, не единственная.

Теории это, конечно, хорошо. Только советскому народному хозяйству не теории, а полезные ископаемые нужны.

Вы, наверное, спросить хотите, отчего некоторые известные вам товарищи отсутствуют? Так они теперь нам совсем не товарищи, поскольку, как оказалось, не только упорствовали в отстаивании своей неправильной теории, но еще и доносы написали на своих оппонентов, обвинив в троцкизме честных советских ученых, которые утверждали, выходит, абсолютно правильные вещи. К сожалению, партия и советская власть не сумели тогда разобраться, а мерзавец Ежов, по воле своих империалистических хозяев, был лишь рад ослабить экономическую и военную мощь нашей Советской страны.