Алексей Кулаков - Промышленникъ

— Тогда не буду вас задерживать, Аристарх Петрович.

Посидев пяток минут без движения, хозяин кабинета глубоко вздохнул, с силой потер переносицу и пробормотал:

— Не одно, так другое!

Встряхнувшись, молодой мужчина мимоходом глянул на часы, а затем подошел к большому напольному сейфу, стыдливо маскирующемуся под обычный шкафчик из лакированного дуба. Недолго поковырялся в его содержимом, и вернулся обратно, выложив на стол полдюжины тоненьких папок. А в них, шесть кандидатов на должность главного фабричного инспектора. Шесть людей, способных возглавить, а еще вернее — создать, причем с пустого места, службу собственной безопасности нарождающегося концерна. Или не способных? Понять все те новые идеи и методы работы, что столь привычны и обыденны для любого жителя века двадцать первого, от рождества Христова. Методы и идеи, которые нынешние современники поголовно считают дикими и неприемлемыми…

"У меня скоро мозги вскипят, от постоянных размышлений!".

Спустя два часа, почти одновременно с пронзительно-мощным общефабричным гудком, в кабинет к владельцу этой самой фабрики, почти без стука и уж точно без лишних церемоний, зашел Долгин — единственный, кому позволялась подобная вольность. Осмотревшись, и попутно сгрузив на широкий подоконник солидный ворох свежей иностранной прессы, руководитель Отдела экспедирования жизнерадостно улыбнулся и с небольшим любопытством поглядел в каминную топку. В коей как раз догорали последние листы писчей бумаги и картона.

— Пустышки!

Проследив, как изящная витая кочерга в руках друга осторожно ворошит получившийся пепел, Григорий уселся в кресло по соседству, и осторожно уточнил.

— Неудача?

— Сколько их было, друг мой, сколько их было… И сколько еще будет? Впрочем, это все лирика. А проза жизни состоит в том, что мне требуется некая услуга от подполковника Васильева. Помнишь такого?

— Ну а как же, командир. Кстати, насколько я знаю, он немного помог в недавней неприятности с Демидом?

— В первую очередь он помог самому себе, раскрыв по горячим следам целое преступное сообщество. А с Сошниковым — это так, попутно. Н-да. Вообще, я думаю, что еще пять-шесть тому подобных дел, и вполне можно ожидать, что ему на плечи упадут полковничьи погоны. Поэтому!

Отставной унтер незаметно для себя расправил плечи и приготовился слушать приказ.

— Ты и два звена по твоему выбору, едете в Варшаву на практические занятия. В ходе которых и организуете для подполковника что-нибудь приятное. Типографию там, или видного революционера "на блюдечке", на крайний случай сойдет и крупный контрабандист — в общем, сам на месте определись, что проще и быстрее. Лишь бы он опять оказался должен мне услугу. Кстати, держи. Тут все, что у меня есть на тему возможных "подарков" Васильеву.

Главный "экспедитор" с интересом полистал жиденькую стопочку листов, и почувствовал легкий приступ ностальгии. Ночная Варшава, хитрец-букинист, гордый (и тем глупый) упрямец из профессуры, его более сговорчивые товарищи… Каждый из этих людей оставил свой след на сероватой писчей бумаге. И с этими следами вполне можно было работать.

— Надеюсь, по результатам твоей практики придется заводить отдельную укладку, а то и две. Далее. После того как порадуешь подполковника, передашь ему мое письмо. Ответа ждать не надо, уезжай.

— Куда?

— В Олькуш. Присмотри там себе имение по вкусу, приценись. Затем навести нашу заставу, и не забудь про подарки. А заодно полюбопытствуй, как там поживает первый магазин офицерского экономического общества Ченстоховской бригады. Ну и самое главное. Вот по этому адресу проживает управляющий одного небольшого банка. Он располагает некоторыми сведениями об одной интересующей меня особе, но делиться ими категорически не желает. Более того, и его подчиненные поголовно честные и ответственные люди. В любом другом случае я бы только порадовался за банкира Вавельберга, умудрившегося подобрать себе по-настоящему неподкупный персонал, от управляющего и до ключевых клерков — уж как не старался Вениамин Ильич, так ничего выяснить и не смог. А я очень хочу узнать, как дела у милой баронессы фон Виттельсбах, и…

Молодой аристократ с усталыми глазами, на какое-то мгновение сжал мягкие подлокотники своего кресла так, что кожа обивки жалобно заскрипела.

— Мне крайне надоело ждать. Выясни, куда именно перечисляют ренту с ее имения, и не забудь напомнить труженику банковского дела про то, что молчание — золото.

— А?..

— Да-да, та самая Софья Михайловна.

— Да нет, командир, я не об этом. Зачем мне имение смотреть?

— А, вот ты о чем? Затем, что ты хочешь стать потомственным дворянином. И к этому званию ведут много путей, по которым можно идти одновременно. Купить имение в Польше, стать почетным гражданином, потом благотворительностью выслужить пять орденов — это один путь. Другой — построить за свой счет что-то нужное для власти, например, несколько больниц, причем там, где тебе укажут. Хотя пару орденов при этом все одно желательно иметь. Третий состоит в том, что ты можешь поступить в одно из военных училищ империи. Два года вольноопределяющимся — и у тебя первое офицерское звание. А там по случаю совершишь подвиг, Георгий на грудь, да дворянскую грамоту в карман.

Долгин позволил себе проявить скептицизм, хотя с общим направлением был вполне согласен.

— Такую награду так просто не дают, да и на действительной военной службе надо состоять. Но даже если и так — где это я в мирное время найду батарею орудий, которую надо захватить?

— Сейчас нигде. А вот лет через восемь, в году этак тысяча девятисотом, я тебе эту батарею организую очень даже легко. Причем без всякой военной службы.

Гриша напрягся.

— Война? С кем?

— Да ни с кем. Просто большая заварушка в Китае, с небольшим нашим участием. Я разве не упоминал про нее? Неважно. Так что, пойдешь вольнослушателем?

Бывший унтер задумался. Причем очень даже глубоко: хотя теперь он богат и вполне образован, для многих и многих он остался на уровне отставного унтера пограничной стражи. Не сказать, чтобы этого было так уж мало… Но для разговора на равных с этими самыми многими, и уж тем более для выгодного во всех смыслах брака — все же явно недостаточно.

— Не тороплю. Вопросы по поездке?

— Управляющий. Как далеко можно зайти?

Александр помолчал, обдумывая пределы своей откровенности. Затем поднял на собеседника взгляд, в котором на неуловимое мгновение плеснула нешуточная злоба, и медленно, с расстановкой произнес:

— Он стоит между мной, и моим ребенком. Порежь его на лоскуты, если понадобится, но я должен знать. Где и как живет баронесса!

И уже обычным голосом, на глазах успокаиваясь, добавил: