Алексей Кулаков - Промышленникъ

Александр же медленно, но отнюдь не печально дохромал до душевой, где первым же делом скинул основательно заляпанную грязью форму. Полюбовался на великолепнейший синячище, расцветающий всеми оттенками красного и синего, печально вздохнул, и встал под колюче-упругие струи воды. Несмотря на неудачное завершение тренировки, в общем и целом она прошла на удивление хорошо. А бедро?.. Сам виноват, расслабился.

"Самое плохое — что я ничего такого не почувствовал. Хм. Не потому ли и не почувствовал, что Игнат и не желал мне ничего плохого? Или все же это я сам прошляпил?".

Надевая свежую форму, князь на мгновение замер. Потом тихо засмеялся. Потому что в голову внезапно пришла мысль. Про учебные гранаты, а так же о том, как приятно ему будет испытать такую новинку. Вообще-то, даже и не новинку, а уже хорошо и не раз опробованное на контрабандистах средство… Разве что вот шашки с пироксилином и динамитом не стоит использовать, вполне хватит и светошумовых "хлопушек".

"Ответное "алаверды", за резинострел!".

Так он и шел сквозь всю фабрику с легкой улыбкой на лице, радуя всех встречных своим явно хорошим настроением. Которое сохранилось неизменным даже после долгого подъема по лестнице в управе — нога хоть и болела, но делала это вполне терпимо. Сев за стол, Александр глянул на часы, и в очередной раз довольно хмыкнув, подтянул к себе ежемесячный обзор по всем его предприятиям, за авторством Горенина.

"Так-с, что там у нас?. Бумаго-ткацкий заводик, стараниями и заботами Сонина "распухший" до настоящего комбината по выпуску канцелярских принадлежностей. Смотрим на доходную часть… Гм, неплохо. Расходы?.. Еще лучше. Кто бы подумал, что бедные чиновники не такие уж и бедные?".

Ежедневники, папки на пружинных переплетах, письменные наборы из нержавейки, и прочие мелкие радости — завоевали сердца всех "рыцарей пера и чернильницы" с такой скоростью, что на ум приходило только одно слово. Эпидемия. Скромные служащие, получившие возможность заиметь пару-тройку небольших, но ОЧЕНЬ статусных вещиц за сравнительно невеликие деньги, не жалели даже последней взятки (а чего жалеть-то, даст бог, еще не раз принесут!), удовлетворяя свои представления о прекрасном. Которое виделось им в виде (например) степлера из нержавейки, с щечками из моржового клыка и обязательной гравировкой. Или ежедневника, обтянутого дорогой кожей, и размерами своими напоминавшего карликовую папку. Открываешь его, а там! Страничка-календарик, в коем заботливо помечены все выходные и праздничные дни. Посмотрит на такой календарик какой-нибудь Акакий Акакиевич, и на душе у него станет чище и светлее — не так уж и много ему приходится работать. Встроенная ручка и карандаш помогут владельцу при случае что-нибудь записать. Ну, или почесать в ухе. В кармашки под визитки прекрасно поместятся и сложенные вчетверо банкноты, а специальное отделение для фотокарточки позволит почаще вспоминать про родных… Если же вместо фотокарточки вставить небольшое зеркальце, появится возможность любоваться только на себя, любимого. Иногда поверх всего этого богатства еще обнаруживались и миниатюрные счеты, инкрустированные золотом — маленькие только в смысле размеров, разумеется, но никак не цены. Ну и обязательный именной вензель владельца — без этого никак. Купцы ведь тоже любили при случае скромно выпятить свой достаток. Как и промышленники. И банкиры. А так же все остальные, способные недрогнувшей рукой выложить на прилавок от одной до пяти радужных бумажек сотенного достоинства.

"Ладно, что дальше? Вотчина потомственных металлистов, чья сила исключительно в плавках, хе-хе".

Александр вспомнил, как в один из своих первых обходов фабрики зашел в литейный цех, и услышал странное ритмичное ухание-оханье, а так же легкий звон. На вопрос о его источнике мастер ответил очень просто — мол, послал двух металлистов козла отодрать. Непонятно, что подумал управленец, когда его работодатель как-то странно хрюкнул и сдавленным голосом попросил показать ему сам процесс, но к источнику суровых мужских стонов провел незамедлительно. И еще пять минут дисциплинированно отворачивался, ожидая пока князь просмеется и придет в себя. Оказалось, что козлом в "литейке" именовали лужицу металла, застывшую на полу. Ну а металлисты… Нет, эти мужчины тоже любили металл, но предпочитали выплавлять его из руды, а не таскать на себе в изрядных количествах.

"Так, у сталеваров все нормально. Что у меня по фанере? Угум, вот и первая ложка дегтя — леса завались, а клея постоянно не хватает, так что производство достигло своего потолка. Вернее, это поставщики достигли предельного уровня в производстве клея, деревообрабатывающим комбинатам еще расти и расти над собой. Н-да. А ведь Кыштымские заводы начнут хоть что-то выдавать только через год, так что, увы и ах. Что же, ждем и терпим. Ярославский консервный. Гордость моя и краса, производство двойного назначения, способное закатывать в тонкостенные жестянки как мясо, так и тол — только к последнему еще и приправа в виде взрывателей нужна. Хм?!"

Всего на одной странице Горенов очень убедительно доказывал, что у управляющего этим самым заводом воруют. Причем под самым его носом. Либо?.. Либо подворовывает сам управляющий. Аккуратно, скромно, но весьма регулярно. Иначе объяснить тот факт, что выход продукции уменьшился, а затраты на ее выпуск остались прежними, не получалось.

"Ну правильно, лучше тридцать раз по разу, чем ни разу тридцать раз. Ах, Семен Венедиктович! Ну почему же мне так не верится в твою невиновность?".

Главный аудитор компании предлагал провести внеплановую ревизию, с последующими оргвыводами в отношении управляющего. Так же признавалось крайне желательным и привлечение к проверке главного фабричного инспектора, господина Григория Долгина.

"Ну да, чтобы не мучиться с доказательствами, а поручить их сбор Грише. И будут потом в Ярославле лет десять с упоением вспоминать "Судный день на консервной фабрике". Фигу вам, уважаемый Аристарх Петрович! Но пару экспедиторов дадим, так сказать, с барского плеча. А вообще, пора уже Грише и подчиненными обзаводиться, а то один инспектор на все заводы — разве же это хорошо? Непорядок, однако!".

Отчеркнув красным карандашом слова насчет внеплановой ревизии, Александр размашисто расписался и отложил листок в сторонку. Чуть шевельнулся в кресле, устраивая поудобнее ноющую болью ногу, мельком глянул в окно, и вернулся к докладу.

"Сестрорецкая оружейная, жемчужина моей, покамест чахленькой и дохленькой, но все же уже империи. Что значит — снижение доходности? Почему?!.. А, точно, у меня же великое переселение народов началось. Ну ничего, перетерпим и это".