Валерий Большаков - Агент

Впереди задолбил пулемёт, выбивая пыльные фонтанчики на мостовой, но капитан даже не пригнулся, так и шёл во весь рост, с погасшей папиросой в зубах.

Броневик «Верный», скрипя рессорами, разворачивая башенку, объехал белогвардейские цепи — и ударил из двух стволов, выжигая пулемётное гнездо, как осиное.

Красные бежали, иногда огрызаясь одиночными выстрелами, сдавая, сдавая, сдавая город у Волги.

И снова Кирилл проглядел взятие Царицына — постоянные сшибки с неприятелем отвлекали его, забирая всё внимание разом. Только что 3-й Офицерский штурмовал улочки-взвозы на оврагах, облепленных саманными хибарами, и вот уже потянулись трёхэтажные дома с мансардами, выложенные узорной кладкой из кирпича. Правда, вид общий не менялся, оставаясь свалочным: бесхозные кони, бредущие табунами; брошенные пушки, перевёрнутые автомобили, костры и пожарища; железнодорожное полотно, забитое на десятки вёрст вереницами вагонов, и трупы, трупы, трупы…

А когда вторая рота вышла на Привокзальную и свернула на Гоголевскую, Авинова словно обморозило — приблизился его час. Вплотную.

Подходил срок стать перебежчиком, водиться с совдеповской властью, уйти с головкой в красную муть, в червонную мглу…

Укрывшись за трамваем от придирчивых глаз Петерса, Кирилл обернулся к Исаеву.

— Пора, Кузьмич! — выдохнул он.

Ординарец всё понял. Пригорюнился, насупил седые брови.

— Смотри, — быстро заговорил Авинов, вытаскивая из кармана наган, — он заряжен холостыми. Когда буду перебегать к «товарищам», я тебя из него пристрелю понарошку, а ты уж изобрази геройскую гибель, ладно?

— Не сумлевайтесь, ваш-сок-родь, лягу как подкошенный. Кхым-кхум…

— Тогда вперёд!

На углу гостиницы «Люкс» Кирилл высмотрел разбитый «рено». Шоффэра на месте не было, а на заднем сиденье полулежал чин из чрезвычайки, убитый в голову. Авинов не побрезговал, снял с чекиста его кожаную куртку и переоделся.

— По одежке встречают, — прокряхтел он, натягивая жаркую кожу. — Вперёд!

Случай перебежать на сторону врага представился на Александровской площади. Из магазина, заколоченного досками, выскочил вдруг невысокий кавказец в жёлтом френче и красноармейских шароварах. Штудии у полковника Ряснянского не пропали даром — Кирилл сразу узнал недоростка. Эта пышная чёрная шевелюра, эти усы, жёлто-зелёные рысьи зрачки… Сталин!

Наркомнац [45] В Совете народных комиссаров И. Сталин занимал пост наркома по делам национальностей. побежал, пригибаясь и отстреливаясь, пока не юркнул в подворотню.

— За ним! — крикнул Авинов, выхватывая наган.

Метнувшись следом за наркомом, он тотчас же прянул влево. Грохнул выстрел из маузера, гулко отдаваясь под аркой. Прикинув, сколько большевик уже растратил патронов, Кирилл швырнул на свет фуражку. Пуля разнесла её в клочья. «Последний!»

— Товарищ Сталин! — заорал штабс-капитан. — Не стреляйте! Я свой!

Холодея, он выбежал во двор. Нарком стоял у стенки, согнув кривые ноги и держа пистолет перед собой. Клацнул боёк. Пусто. И ещё раз. Пусто! Патроны кончились.

— Не стреляйте! — крикнул Авинов, подбегая к ощеренному Сталину, как никогда походившему на злобную рысь, загнанную в угол.

— Стой, краснюк! — загремел голос Исаева.

Резко обернувшись, Кирилл трижды выстрелил из револьвера. Елизар Кузьмич изобразил, как его отбрасывает к стене. Прижимая руку к животу, он сполз на землю и вытянулся. Готов.

— Уходим! — выдохнул Авинов.

— Кто такой? — каркнул нарком, отбрасывая ненужный маузер.

— Да большевик я! Работал в тылу у белых, партийная кличка — Эфенди!

Сталин расплылся в недоброй усмешке и протянул руку:

— Коба!

Кирилл Авинов бежал от своих. «Вика Юрковский», по зову долга спасший наркома и раскрывшийся при этом, драпал на север под хилой защитой рабочего полка «Грузолеса». Матерившиеся пролетарии, грузчики и портовики, отступали под натиском добровольцев, потихоньку разбегаясь. Всей толпою они устремились на огромный пустырь в окружении военных складов — и напоролись на казаков. Затеялся странный бой — работяги метались, мешаясь в кучу, то наступая, то отбегая, швыряя оружие в пыль и сдаваясь пачками.

А «красный лазутчик» под шумок, с наркомом на пару почесали дальше. Им повезло — перепрыгивая рельсы, они заметили накат тяжёлого бронепоезда. Авинов хотел было нырнуть под каменный мосток, но Сталин побежал вдоль путей, неистово маша руками.

— Стой, чатлак! Стой, с-сука! — кричал он, надрывая голос, мешая русскую брань с грузинской. — Дампало виришвило! Стой, тебе говорят!

Блиндированный состав, огромный и тяжёлый, влекомый двумя паровозами, начал осаживать, из-под колёс ударили метёлочки искр. И только теперь Кирилл разобрал название, выведенное на броневагонах и площадках с морскими орудиями, — «Предреввоенсовет».

Это был личный поезд Троцкого, «летучий аппарат управления наркомвоена», передвижная крепость, где было всё — секретариат, телеграф, мощнейшая радиостанция, гараж с грузовиками и легковыми моторами, типография газеты «В пути», баня и царский салон-вагон, в коем Лейба Бронштейн почивал.

Бронепоезд не остановился, придержал лишь разбег — колёса медленно проворачивались. Стальная дверь с намалёванной на ней заглавной буквой «П» распахнулась с лязгом. Наружу свесились два огромных матроса в кожанках с красными звёздами на рукавах и с повязками «Поезд Предреввоенсовета».

— Руку! — гаркнул один из них. — Руку давай!

Сталин вцепился в протянутую длань, и его «выудили» на площадку, как рыбку из пруда. Авинов сам ухватился за поручень, подтягиваясь. Матрос одной рукой забросил штабс-капитана в тамбур.