Валерий Большаков - Агент

Последняя неделя стала самой «урожайной» для агента «Веди 05», и та паника, которая поднялась в Кремле после наступления на Восточном фронте, была для него наградой куда высшей, чем орден «Красное Знамя».

…Забегая в аппаратную, Ленин диктовал срочную телеграмму в реввоенсовет Востфронта, срываясь на крик: «Всеми силами остановить наступление Каппеля! Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной; напрягите все силы!»

Двадцать процентов коммунистов бросила партия на фронт, на восток шли и шли эшелоны питерских да московских рабочих, а комсомольцы сами рвались как один умереть за власть Советов.

Троцкий, почуяв момент, бросил клич, распечатанный в плакатах и газете «Правда»: «На коня, пролетарий!» [128] В реале этот лозунг появился в 1919-м.

Но тут уж Иосиф Виссарионович утёр нос Льву Давидовичу. Пока Предреввоенсовета кидал лозунги в массы, наркомнац потихоньку-помаленьку создавал большую конную армию, ударный стратегический «кулак», призванный сокрушать «белобандитские банды». Преследуя эту цель, Сталин пошёл самым коротким путём — он усилил Сводную кавалерийскую дивизию товарища Будённого. [129] Действительность выглядела не так круто — в то время Будённый замещал Думенку, командира 1-й Социалистической кавбригады. В 1919-м её превратили в дивизию, а после и вовсе в 1-й конный корпус. Не просто повысил комдива до командарма, а придал ему несколько тысяч конников, автобронеотряд имени Свердлова, не пожалел пары бронепоездов и авиагруппы. А в Реввоенсовет 1-й Конармии ввёл старого своего приятеля — Клима Ворошилова.

Ленина идея наркомнаца воодушевила.

— Сбейте нам Конармию, Иосиф Виссагионович! — заклинал Сталина Предсовнаркома. — Одержите хоть пару побед! А я похлопочу за вас здесь, — лукаво щурился Ильич, — заручусь мнением товарищей… согласных поставить вас генсеком нашей партии. Кстати, а где фогмируется 1-я Конная?

— В Тамбовской губернии, Владимир Ильич.

— В Тамбовской? Отлично! Тогда сразу же, с ходу так сказать, займитесь подавлением кулацко-эсеровского белобандитского мятежа Антонова. Его шайки вырезают заготовителей из продотрядов, захватывают сёла, а нам нужен хлеб. Вот в чём гвоздь!..

…Тем же вечером Сталин вызвал своего помощника и сказал ему, попыхивая трубочкой:

— Ви, товарищ Юрковский, виражали горячее желание ознакомиться с ходом дел в Конармии?

— Так точно, товарищ Сталин!

— Собирайтесь. Виезжаем в Тамбов.

— Слушаю, товарищ Сталин! — молодцевато ответил Авинов. Обрадовавшись, что сможет, наконец, выполнить задание Центра, он сказал, объясняя довольную улыбку на лице: — Представляю, как скрючит Троцкого!

Иосиф Виссарионович хищно оскалился. Медовые глаза его вспыхнули, как у тигра в засаде.

…Новый маузер для Авинова нашли легко, а вот любимый им парабеллум — увы. Пришлось взять с собою золотой браунинг Троцкого — 9-миллиметровой «игрушке» нашлось место в кобуре, которую Кирилл повесил на ремень за спиной, спрятав под кожанкой.

Проводы были недолгими. Правда, свердловцы из автоброневого отряда поорали маленько — не хотелось им Кремль, где сытно кормили, менять на прифронтовую полосу. Там, глядишь, и на беляков погонят… А оно им надо? И всё же два отрядовских броневика «остин» и пара грузовиков со спаренными пулемётами в кузовах заняли своё место на платформах. Состав, нагруженный оружием, тронулся. Впереди громыхал бронепоезд «Красная Москва», следом катился ещё один «бепо» — «Гибель контрреволюции».

На другой день прибыли в Тамбов.

До революции это был славный городишко. Ежели поезд подходил с востока, со стороны Саратова, Тамбов, погружённый в низину, утопающий в садах, весь просматривался с полотна железной дороги. Жило тут тыщ семьдесят народу, а и театр у них был, и цирк, и десяток синематографов, и пять гранд-отелей, не считая гостиниц. По выходным да на праздники духовые оркестры играли в садах Дворянского, Купеческого и Коммерческого собраний, в Народном доме шли занятия да постановки самодеятельных спектаклей, а кому погулять охота была, те отплывали на остров Эльдорадо, лежавший посреди Цны, — там, в зарослях громадных дубов, располагались рестораны и пели цыганские хоры…

Теперь всё это осталось в прошлом. Нынешние приметы были иными. Например, концлагерь в одном из монастырей, где томились тысячи тамбовчан, причём детей тут тоже держали — отдельно от матерей.

Авинов сошёл с бронепоезда, испытывая острейшее желание содрать с себя фуражку с красной звездой. Было противно. Смотрят на тебя люди и думают: «Из ЭТИХ…»

Сощурившись, Кирилл огляделся.

«Ох и не повезло же Тамбовской губернии опосля революции!» — подумалось ему. Уж больно тут землица хороша была — чернозём. На две сажени вниз копаешь — и всё черным-черно да жирно. Клюку старуха воткнёт в грядку — укоренится палка, ростки пустит!

И мужики тут справные, работящие. Вот и обложили их большевики данью неподъёмной — 35 миллионов пудов хлеба выскрести хотели из крестьянских сусеков. Это после засухи-то! Мыслимо ли такое? Для продкомиссаров — вполне. Они же исполняли приказ самого товарища Ленина!

Ведь голод — это могучий рычаг принуждения. Не признаёшь революцию? Большевиков за людей не держишь? Ничего… Вот не покушаешь с недельку — сам к ним приползёшь и будешь работать на советскую власть за паёк! «У кого в руках хлеб, у того и власть». Как же можно такой-то рычажок — и в мозолистые крестьянские руки отдавать? Вот где гвоздь!

И стали пятьдесят продотрядов терзать терпеливую тамбовскую деревню. Пять тысяч «заготовителей» отбирали последнее, бывало что и по второму разу наведывались, не гнушаясь грабежами и насилиями, а землепашцам оставалось крапивой да лебедой питаться, кору в пищу употреблять, чисто зайцы какие, с голоду пухнуть и помирать.

И помирали. А кто забывал о кротости и смирении, на тех напускали «летучие отряды» из инородцев — немцев, латышей, турок, китайцев. Ух, эти и лютовали… Такие изуверства творили, что даже бывалых красноармейцев тошнило.

И взбунтовались крестьяне, началась «антоновщина». Интересно, что сам Антонов и не собирался восстание поднимать. Да он и не поднимал. Это такая партийная линия была у верных ленинцев — повсюду отыскивать вражин своих, то бишь эсеров. А тут Антонов — эсер! Партийная кличка «Осиновый». И заработала машина агитпропа, пошла клеймить «антоновщину»…

А собрал крестьян в Единую Партизанскую Армию Тамбовского Края поручик Токмаков, хотя тоже желания великого к тому не имел. Сам из деревни Иноковка, он возвернулся туда с большой войны, имея полный бант «Егориев». А тут большевики власть отобрали. Как быть? Сказать: «Моя хата с краю»? Так найдут красные ту хату — вынесут всё добро, бабу твою с дочкой снасильничают, тебя самого в расход пустят…