Дмитрий Светлов - Черный князь

И правда, где должны жить послы, в отдельном доме или рядом с правителем? Ответ служил подсказкой, поэтому пришлось выворачиваться, чтобы скрыть собственное невежество. Норманн прошел к столу, несколько раз передвинул кресло и, усевшись, пояснил:

— Я спрашиваю о готовности комнат, там не должно быть икон или других привычных для нас вещей, которые могут обидеть персов.

— Вот ты о чем! — воскликнул постельничий. — Не волнуйся, я много раз бывал на «Персидском дворе», и Шараф аль-Хаким Батини не раз приглашал в свои покои.

— Уверен? — на всякий случай уточнил Норманн. — Ничего не упустил?

— А то! Ковров у нас вдосталь, кровати поставил низкие, набитых шерстью подушек нигде нет, а от гагачьего пуха еще никто не отказывался, — пояснил Михаил Симеонович.

— Матрасы положили на морской траве или на пружинах?

— Не удержался, пружинные велел подложить, — улыбнулся постельничий, — китайцы от пружин в неописуемом восторге.

Михаил Симеонович принялся обстоятельно и уважительно рассказывать про обычаи и религию персов. Норманн и не догадывался, что зороастризм имеет несколько течений, кроме Ахура Мазда проповедуется культ богини-матери Анахиты. И что важно, правители из рода Хулагуидов являлись приверженцами этого направления огнепоклонничества. Норманну оставалось только с умным видом слушать да перед уходом дать команду отправить к Выгу гонца. Хватит людей в Белозерске томить, пора и честь знать да в Медвежий замок везти.

Для встречи с китайскими купцами пришлось в срочном порядке доделывать Малый тронный зал. На первом этаже оставалось много пустующих комнат, но здесь требовалось создать парадный интерьер. В секретной кладовой нашлось четыре рулона портьерной ткани светло-бежевого цвета с «золотыми» лотосами. Их пустили на драпировку стен. Вместо трона поставили стул из личного кабинета. Красивый, украшенный перламутром и резными накладками из моржовой кости, он смотрелся вполне величественно. Прочую обстановку нашли на складе готовой продукции, выбрали готовую для упаковки и отправки заказчику мебель. Поступок по сути неприличный, но вынужденный, да и к тому же за короткое время аудиенции с чужими вещами ничего не могло произойти.

Сама встреча Норманна разочаровала, он впервые в жизни присутствовал на официальной церемонии, да еще как правитель. Китайцы, низко кланяясь, вошли цугом, затем перестроились в три шеренги. Первый ряд положил метрах в пяти от трона лаковую шкатулку с золотыми мохурами (индийская монета). В Китае никогда не было золотых монет, во всяком случае, со времен Конфуция деньги отливались (именно отливались, а не чеканились) из бронзы. Вторая шеренга поставила нечто, похожее на саквояж из змеиной кожи, с небесно-голубыми шелковыми одеждами, на которых сверкали шитые золотой нитью драконы. Замыкающие принесли кованый золотой ларец, в котором находился вырезанный из слоновой кости шар. Забавная цацка, подобны штучки есть практически во всех музеях мира. Их вытачивают из цельного куска слонового бивня, причем внутри находится еще с десяток других шаров — по принципу матрешки — только что не разборные. По всей видимости, китайцы уловили во взгляде князя скепсис, поэтому после традиционных слов приветствия с пожеланиями всевозможных благ глава делегации сказал:

— Мы всего лишь обычные торговцы и не может себе позволить богатые дары, торговый дом Чуйцзы показывает Умение наших мастеров.

Некоторое время Норманн никак не мог подобрать нужные слова. Сейчас еще не было понятия «Китай» и «китайцы», пока еще существовала раздробленная страна по типу феодальной Европы, где каждая провинция говорила на своем языке. Наконец он подыскал подходящее обращение:

— Я всегда восхищался как трудолюбием ваших соотечественников, так и тягой к прекрасному. Благодарю за подарки и напоминаю слова Конфуция: «Мудрый человек никогда не подарит того, чего не желает получить сам».

Однако ответные дары говорили об обратном: слуги поставили перед гостями серебряный поднос с китайским ширпотребом двадцать первого века. Прозрачные шарики с пагодой внутри, встряхнешь — и стилизованный пейзаж заполняется сверкающими блестками. На этом сюрприз не заканчивался, перед пагодой как бы парил золотой иероглиф названия провинции. Насладившись видом застывших в изумлении торговцев, Норманн покинул Малый тронный зал. Правителям не положено вести переговоры с теми, чей общественный статус находится на более низком уровне, если это не послы другого правителя. Сейчас новгородские бояре вместе с постельничим и Максимом отведут китайских торговцев в кабинет при тронном зале и приступят к первому этапу выяснения отношений. Говорильня продлится несколько дней, если не недель, у него еще будет время для «случайных встреч».

Норманн решил подготовить фундамент для изменения маршрута Великого шелкового пути. Карта, которую он планировал подарить купцам, уже была готова, так что гости смогут наглядно оценить преимущества нового маршрута. Всего-то после города Урумчи надо будет повернуть на север к реке Иртыш. Дорога обещала быть легкой, ведь Джунгарская равнина — это не только золото, серебро и медь. Здесь прекрасные фруктовые сады, виноградники, сладкие дыни и пшеничные поля. Идею необходимо было подбросить сейчас, заинтересовать и китайцев, и новгородцев. Дальше дело пойдет само по себе, для купцов намного выгоднее водить караваны по реке, а построить сторожевые остроги совсем не сложно. Воины для службы сами придут, ходи с товарищами в дозор да гоняй разбойников — и жизнь потечет в тепле и достатке.

К княжескому причалу пришвартовалась последняя из галер, ходивших в персидский поход. Корабелы с прибаутками и похвальбой принялись выгружать наторгованные шелка да злато-серебро. Глядя на радостные лица горожан и воинов, Норманн еще раз поразился общему настроению людей. Строго говоря, никто из них не имел никакой личной выгоды с привезенных товаров, деньги должны были пойти в казну. Но в городе царило радостное оживление, как бы всеобщая гордость за процветание своей земли. Наконец на причал поставили последнюю корзину, Михаил Симеонович пересчитал, а затем взвесил уложенную там серебряную посуду. После чего отдал дьякам распоряжение и подошел со словами:

— В следующий год отправим две баржи с пиленым лесом. Потрясающая прибыль, никогда бы не поверил, да видел своими глазами.

Норманн хотел было отмолчаться, он полагал встретить весну в Питере, но уходить от делового разговора было нельзя, не поняли бы, поэтому спросил:

— Выг прислал тебе отчет по проданным доскам? Мы собирали первую баржу наобум лазаря, а сейчас уже знаем цены.