Дмитрий Полковников - Опытный кролик

Все прошло в «сухую». Немного поиграли в погрузку-разгрузку и угомонились. Взять с собой запасы дивизия не могла, по причине недостатка транспорта, поступавшего сюда из народного хозяйства после мобилизации.

Лишь одну деталь не знал Ненашев. Ох, как матерился начштабарм Санталов, глядя на секундомер.

Панов заранее знал, что вопрос с пехотным прикрытием придется решать самому, и старательно заботился о саперах и пограничниках. Иначе, надо заказывать кроссовки на весь батальон. Придется резко отрываться от врага.

Михаил сердился. Что получается? Военные по факту бросают их одних. Нет, не их одних, а еще УРовцев, строителей и почти безоружных саперов. Они знают, что творится на противоположном берегу. Должны знать, есть же там своя разведка, и для чего тогда каждую неделю Елизаров отправляет сводку в штаб четвертой армии!

— Уймись! Выход на рубеж обороны в план тревоги не включен.

— Немца боятся спровоцировать?

— Ага. Но главное — время. Если все начнется, как врал нам предатель Иссерсон, из крепости никто не выйдет. Спроси у себя комендатуре, сколько времени дивизия тянулась из ворот?

Пограничник мрачнел дальше. Тяжелая артиллерия немцев закончила разгружаться. Не удалось выяснить, есть ли там две 600-мм артустановки, обозначенные Ненашевым на схеме как «Карл» и «Один». Хода в ту зону нет. Лишь по особым спецпропускам, немцы даже своих солдат и офицеров заворачивали. Попутно ходил слух о каких-то «особых» секретных минометах.

— Неужели никто не понимает? В цитадели красноармейцы орут про мышеловку! [372]

— Почему? Конечно, понимают! Комдивы обращались в корпус, комкор в штаб армии, армия в округ. Отказали. Могут спровоцировать немцев. А если что, разведка предупредит.

— Да что ты заладил про разведку? Нам же не верят?

— Ты не заметил, что круг замкнулся?

— Погоди, специально не хотят никого слушать? Да это же прямое вредительство!

— И откуда такие мысли? — Ненашев усмехнулся, — Ладно, к черту лирику, давай к делу! Хотел узнать, что делают на той стороне? Так, легко!

Он поднялся, навел на лицо туповатое выражение, и выдал:

— Смирно! Слушай приказ командира двенадцатого армейского корпуса генерала от инфантерии Вальтера Шрота «О переходе Буга, взятии Брест-Литовска и развитии наступления вдоль танковых магистралей» от тринадцатого июня сорок первого года. Только для офицеров. Двадцать экземпляров.

Потом добавил по-русски:

— Цитирую по третьему. Прости, друг, первый получить не получилось. Товар очень дефицитный — быстро разобрали.

Елизаров изумленно уставился на него. А что такого! Сколько раз документ он перечитывал, расставляя своих «солдатиков» на электронной карте.

— Садись и пиши. Буду сбиваться, мне надо сделать несколько проходов.

Комбат говорил минут десять. Потом взял записи и, глядя в них, начал диктовать снова, постоянно сверяясь с картой.

— Максим, а ты кто, на самом деле? — успокоившись, спросил Елизаров.

Невозможно так самоуверенно лгать и хотелось присвистнуть от зависти, какой у Максима информатор. А способность запоминать информацию? Бумаги немца капитан держал в руках лишь пару минут, но сумел постепенно восстановить их содержимое по памяти.

Но Михаил промолчал, узнав, как немцы получили информацию о минировании железнодорожного моста. Машинист проехал, притормозил и все увидел.

Идиотская беспечность! Почему ничего не замаскировали, не прикрыв от любопытных глаз. Тут к командиру шестидесятого железнодорожного полка надо немедленно идти. Его ребята в синих фуражках допустили промах [373].

— Профессиональный паникер, болтун и вообще дезорганизующий элемент. К счастью, до уровня шпиона или диверсанта не дорос, — хмыкнул капитан, — Я вовремя согласился, что хоть Германия и фашистская страна, но на текущий момент для войны с СССР еще не созрела. Вот тогда, оставили в покое. А так просто почтальон, получающий немного больше писем, чем ему следовало.

— Да ладно, забудь.

— Как все просто, — капитан покачал головой и как-то отстраненно продолжил, — Завтра начнут изымать патроны у стрелков, мотивируя небрежным обращением с оружием и частой гибелью людей. Корпусные артполки, согласно планам боевой подготовки, утвержденным еще зимой, уйдут на полигоны. У танкистов под рукой окажется четверть боекомплекта, поскольку снаряды в машинах хранятся в ненадлежащих условиях. И так далее по списку. Продолжать?

— Так это измена, — хрипло сказал и осекся Михаил. Когда Максим собрал все факты вместе, мысль о предательстве, где-то наверху, опять обрела реальные очертания.

Панов лукавил. То же дела творились на южном и северном направлениях.

А насчет «врагов» — пусть теоретики конспирологии сначала в Генштабе пошуруют. Что, нет охоты? Вот и ему тоже. Потому как, не понимают товарищи, увлекшиеся масонскими заговорами, что до главы Олимпа недалеко. Эй, не молчите! Делайте, как умное лицо, так и последний логичный шаг. Пусть появится на страницах ваших книг усатый недотепа, танцующий лезгинку под оркестр мировой закулисы.

А что? Добавим сюда брак от военных заводов, самый лучший в сорок первом году танк, способный по заводской гарантии пройти до ремонта движка сотню километров. Современные истребители «МИГ», где травила система пневматики, так что оружие в воздухе часто не перезаряжалось…

Детские болезни у техники лечили всю войну [374].

Может, начнем года так с тридцать девятого, когда при освобождении Западной Украины и Белоруссии боекомплект выдали далеко не всем. После первых выстрелов со стороны поляков, патроны получили, но и тогда снарядов хватило не всем [375].

Максим зажмурился: уж лучше и не думать про вечно всплывающий в прорубях бред. Он давно перебесился, поскольку не существовало еще на месте СССР в сорок первом державы, способной не только изобретать, но и очень качественно делать массовое оружие.

Но с каждым днем мы учились, рвались вперед, неся жертвы на выбранном пути, все время, постоянно совершенствуя технологии. Тыл не менее страшный фронт, где гибли в авариях люди, а наши инженеры сражались против немецких, чешских, шведских, швейцарских и черти каких, конструкторов.

Но, здравствуй вновь, «радио конспирологов»! Как, если не «заговором», объяснить это все?

— Измена, а что делать? — ненатужно развел руками Ненашев, — На каждый случай есть оправдательный документ, подписанный и утвержденный у руководства. Но подумай, а если обойдется, и немцы не начнут? Или нас вовремя оповестят? Тогда назови цену таких подозрений? Клевета и навет на командование!

Панов еще раз задумался, а если он попал в какой-то параллельный мир. В иную реальность? Ловушку сознания, наконец! Когда ты знаешь, что случится, а сделать ничего не можешь. Все, происходящее здесь, показалось ему какой-то нелепой альтернативой, будто пляшет он под знакомую дудку, когда результат вновь совпадет с реальностью.