Александр Михайловский - Однажды в Октябре – 1

Троцкий стал в картинную позу оратора, — Яков, это все, конечно, скверно, но нам нельзя опускать руки. Подумай, что скажут наши друзья во Франции и Америке. Необходимо бороться. Я немедленно начну агитацию против предателя революции Сталина, который готовится сдать завоевания трудового народа бывшим царским сатрапам.

— Дурак! — подумал Свердлов, — хотя бы передо мной не кривлялся, — а вслух задумчиво сказал, — Лейба, это, конечно все замечательно, но надо агитировать не просто массы, а вооруженные массы. Надо поднимать военных. Их можно напугать тем, что, якобы, под влиянием царских генералов Сталин захочет продолжить войну с германцами. И направит гарнизон Петрограда на фронт под Ригу, чтобы отбить ее у противника. То-то они будут рады такому известию. Как ты считаешь?

— Интересная мысль, — сказал Троцкий, поглаживая свою бородку а-ля Мефистофель, — если умело ее подать этому быдлу в солдатских шинелях, то возможно и удастся натравить ее против Сталина и его прихлебателей.

— Моряков сагитировать, скорее всего, не удастся, — вслух размышлял Свердлов, — они смотрят Сталину в рот, и готовы за него порвать в клочки любого, кто скажет хоть что-то против него. То же самое Красная Гвардия. Путиловский — это самое настоящее сталинское гнездо и соваться тебе туда Лейба не с руки — могут сгоряча и пристрелить.

Остаются еще солдаты запасных полков. Они набраны зимой прошлого года из питерской шпаны, и дрожат, как зайцы, при слове фронт. Правда и под пули сталинских головорезов они тоже не пойдут — просто разбегутся. Значит, надо работать с казаками. Они, хотя и понюхали пороху, но воевать не желают. Кроме всего прочего, на них меньше чем на остальных действует сталинская пропаганда. Ведь «Декрет о Земле», который так ждали крестьяне в солдатских шинелях, для казаков, у которых с землей проблем нет, обычная бумажка. Вот их и надо попробовать поднять против Сталина.

— Понятно, — протяжно сказал Троцкий, — только с казаками с моей внешностью мне будет трудно разговаривать. Говорят, что они евреев не очень любят.

— Точнее, очень не любят, — подумал Свердлов, но вслух опять сказал нечто другое — Ерунда! Они как все! Побольше трескучих фраз, побольше комплиментов казачкам, вспомни их земляков — борцов с царизмом за вольность Дона и Урала — Разина и Пугачева. Они и растают. И больше эмоций. Скажи, что в подвалах Смольного люди Сталина прячут награбленные во дворцах царя и его родственников сокровища. И что по старому казачьему обычаю ты разрешишь забрать все в качестве трофеев. Запомни — зависть и алчность правят этим миром!

— Хорошо, — повеселел Троцкий, — так я, пожалуй, и сделаю. А пока надо потихоньку раскачивать ситуацию. Надо пустить слухи о скорой отправке на фронт среди солдат гарнизона и казаков. Пусть пока пообсуждают эту новость в казармах.

— И еще, Лейба, — с кривой усмешкой сказал Свердлов, — у тебя есть надежные люди? Ну, которые не боятся крови. Пусть они в день твоего выступления у казаков, начнут погромы в городе. Пусть громят винные склады, квартиры богатых людей. Побольше шума и крови. Пусть поднимают всех городских люмпенов и призывают их пустить кровь буржуям. Надежные части, на которых может полагаться Сталин и Дзержинский, будут брошены на подавление бунтов. А ты, Лейба, поведешь казачков на Смольный. Пусть твои люди будут готовы уничтожить Сталина и его людей. На всякий случай, надо будет заняться жильцами дома на 10-й Рождественской. Говорят, что дочка Аллилуева приглянулась этому грузину. Если что, пусть она будет заложницей.

— Ну и голова у тебя, Яков, — восхитился Троцкий, — ты, именно ты должен стать вождем в этой дикой стране. Ну, и мне, конечно, найдешь подходящую должность.

Свердлов улыбнулся похвалам Лейбы. Толковый человек, только опасный. Такой не остановится и подсидит тебя, не успеешь и глазом моргнуть. Надо за ним приглядывать, а когда надобность в нем отпадет, тогда…

Что ж поделаешь, — подумал про себя Свердлов, — у настоящего вождя нет привязанностей. Он велик и одинок, словно горная вершина. Яков гордо вскинул подбородок, и, подражая Бонапарту, заложил руку за отворот своей кожаной куртки…

Стоя на корпусе БМП рядом с командирами рот десантных кораблей, Дзержинский, уже одетый в знакомую всем шинель, фуражку и маузер, обозревал сверху собравшихся. Их было более трех сотен. Именно от этих людей сейчас зависело, удастся ли провокация Свердлова и Троцкого, или нет. Большинство из них родом с юга России, а значит — среди них обязательно должны быть потомки казаков, у которых от фамилий Свердлов и Троцкий шерсть на загривке должна вставать дыбом. Первое — надо чтобы они согласились участвовать в этой операции, и второе, чтобы сумели найти общий язык со своими прадедами. Набрав в грудь воздуха, Феликс Эдмундович поднял руку и сказал, — Здравствуйте товарищи!

— Здравия желаем, товарищ Дзержинский! — слитно проревели в ответ морпехи-попаданцы.

Дзержинский, смеясь, потряс головой, — Спасибо, товарищи, — ответил он, — совсем оглушили. Потом Железный Феликс обвел взглядом собравшихся и продолжил, — Товарищи, мы собрали вас здесь для того чтобы попросить вашей помощи в одном очень важном и щекотливом деле.

Дело в том, что в в настоящий момент в Петрограде расквартированы три донский казачьих полка — 1-й, 4-й и 14-й — всего около трех тысяч сабель. Нам стало известно, что иностранные разведки и затесавшиеся в ряды большевиков авантюристы Свердлов и Троцкий задумали втемную использовать казаков для свержения правительства товарища Сталина и установления своей диктатуры. Среди вас наверняка есть потомки людей, в свое время переживших задуманное Свердловым и Троцким разказачивание. Сейчас гешефтмахеры от революции решили обмануть казаков, сообщив им что на самом деле правительство Сталина за продолжение войны, а сами казаки будут направлены на фронт под германские пулеметы.

Нам нужны добровольцы, которые пошли бы к своим прадедам и разъяснили им, что это абсолютнейшая чушь. Во-первых, на заседании Совнаркома мы единогласно приняли Декрет о Мире, а, во-вторых, никого под пулеметы мы посылать не будем. Кончилось то время, когда солдат был кем-то вроде бессловесной скотины, а царские генералы знали только один прием — послать в атаку побольше народа — авось кто и добежит до германских окопов. Даже если немцы в ближайшее время не решатся пойти с нами на переговоры о мире, и нам придется поторопить их, освободив Ригу, то освобождать мы ее будем по новому методу огнем и броней, а не как раньше — солдатскими жизнями. Ну, не мне вам это объяснять, вы все лучше меня знаете…